Иркутск – Москва - Александр Борисович Чернов

случилось еще кое-что, только уже из сферы политики реальной, а не публичной. Во-первых, после возвращения генерала Шлиффена из восточного вояжа, в Лондоне так и не дождались зондажа германского посла на тему британского нейтралитета на случай силовой разборки Берлина с Парижем. Что более чем насторожило и Форрин офис, и Букингемский дворец. А во-вторых, в то же время и в том же Лондоне, посол Североамериканских Соединенных Штатов неожиданно затребовал конфиденциальной встречи одновременно и с Премьером, и с министром иностранных дел Британской империи. Американцы ставили вопрос ребром: или кузены закрывают глаза на вопрос Формозы, не продляя с Токио договор от 1902-го года, или Вашингтон задумается о поддержке германской позиции в ситуациях, когда она близка американскому пониманию принципа «открытых дверей».

Конечно, искушенные в политических тонкостях британцы понимали уязвимость Формозы, оказавшейся «плохо лежащей вещью», с учетом нынешней японской военно-морской импотенции. И сами подумывали, как тактично, ловко и, главное, без лишних затрат, решить возникшую проблему в свою пользу, пока на «чемодан без ручки» не позарился кто-то третий. Понятно, что французам сейчас не до него, им и геморроя с Марокко выше крыши. Но… в Лондоне не ожидали, что янки в сложившейся ситуации среагируют так по-боксерски быстро и так по-ковбойски грубо! Хотя, как сказать, «среагируют»? Возможно, усиление своей корабельной группировки в Маниле американцы и проводили с прицелом более дальним, чем простое понуждение России к миру с Японией на приемлемых для себя условиях.

Но британские политики не были бы британцами, если бы в активности младших кузенов на «Формозском направлении» не усмотрели открытия новых перспектив для себя. А именно — редкостную возможность стравить янки с германцами и, может быть, даже с русскими! Подобный шанс — с нейтральной позиции понаблюдать за дракой главных геополитических конкурентов — выпадает раз в столетие или даже реже того. Если такое столкновение произойдет, и сам остров Формоза, и собственный союз англичан с битыми самураями, будут смотрятся мелкой разменной монетой в сравнении с возможным профитом для Империи, над которой никогда не заходит Солнце.

На фоне уникального шанса блекла даже нанесенная американцами обида Британскому Величию: решившись на наглый шантаж — ни о компенсациях, ни о каких-либо вариантах совместного контроля над островом, янки даже не заикались — они тупо желали отбить вложения в прогоревший бизнес мистера Микадо. До британских же затрат и планов им не было никакого дела. Но… обиду можно и нужно было отложить в дальний ящик. До поры до времени, конечно, ведь Альбион никогда, никому, ничего не забывает и не прощает. Британские геополитические интересы на данном историческом этапе требовали сдержанности. А вот когда на мирной конференции по итогам русско-японской войны встанет вопрос Цусимы, поддержка американцами позиции Лондона будет очень кстати.

Дело оставалось за малым. Во-первых, нужно продемонстрировать горячим парням в Вашингтоне готовность уступить в частном Формозском вопросе, сохраняя приверженность договоренностям 1897-го и 1901-го годов о совместном с ними сдерживании Германии и России. При этом, конечно если янки сами о том попросят, — гарантировать благожелательный нейтралитет и всемерную помощь в локализации конфликта, на случай, если вокруг этого китайского острова заварится нечто более серьезное, чем игра мускулами. В конце концов, как и в памятном инциденте у Манилы, кайзер скорее всего включит «задний ход» после первого же выстрела американского сторожевого парохода под форштевень его крейсеру. К тому же они сейчас «друзья» с президентом Рузвельтом.

Во-вторых, надо предельно конкретно разъяснить Санкт-Петербургу: в случае прямого вмешательства русских в этот локальный конфликт, весь «паровоз» последствий окажется на их совести и ответственности. Прозрачно намекнув, чью сторону однозначно примет Лондон в случае фатальной ошибки царской дипломатии. Конечно, нельзя исключать неких тайных договоренностей царя с кайзером. На что недвусмысленно указывало вызывающее поведение немцев в ходе недавней войны. Но твердая и последовательная позиция Британии должна остудить многие горячие головы в Зимнем дворце, а также под их адмиралтейским шпицем. Там-то хорошо понимают: Королевский флот без особых проблем может сделать ту работу, которая оказалась не по силам Того и Камимуре.

А в-третьих, необходимо тонко, чтобы североамериканские кузены не смогли ничего заподозрить, сыграть на германском поле. Воткнув в бычью холку кайзера пару-тройку смоченных уксусом бандерилий наших насмешек. И тогда он сгоряча может решиться побольнее «боднуть» янки под звездно-полосатый зад. А если дело в этот раз дойдет-таки до снарядов, мин и таранов, очень интересно будет понаблюдать за тем, как в итоге вся эта коррида отразится на численном составе как германского, так и североамериканского флотов. Ибо, сказано: «чем их меньше, тем нас больше…» Нет, само собой, «у короля много». Но сохранение двухдержавного стандарта уже года три, как под вопросом.

И, наконец, в-четвертых. Ни в коем случае о планах британской дипломатии не должны прознать в Париже. Поскольку, если мсье Делькассе поймет, что Лондон намерен поставить германцев перед страшилкой большой войны на два фронта, галлы тут же упрутся в марокканском вопросе. И немцы стравят пары на Дальнем Востоке, не разсобачившись вдребезги с нашими североамериканскими кузенами. Это спутает все карты в новой партии Большой игры, нацеленной на жесткую привязку Вашингтона к Англии в качестве союзника в тот момент, когда Великая война действительно начнется.

Но! Она должна вспыхнуть тогда, и только тогда, когда Британская империя будет к ней готова. И когда Лондон сочтет момент ее начала подходящим и выгодным для себя. Пока же он не наступил: адмирал Фишер еще не построил Британии флот из «Неустрашимых», а Россия ломается, словно невеста на выданье, не спеша подписывать «Сердечное согласие».

* * *

Зайти к Костенко Руднев собирался ближе к вечеру. Ужин молодому человеку Чибисов должен был подать отдельно. Раз доктор прописал тому постельный режим, вот пускай и соблюдает пока. У себя в купе. А заодно хорошенько поразмыслит о случившемся. Рецидива юношеской дурости Петрович не опасался: под присмотром Чибисова не шибко-то забалуешь. К тому же бравый боцман проникся к молодому человеку прямо-таки отеческой заботой и пас его конкретно.

И тем удивительнее было после осторожного стука из коридора, в ответ на его дежурное «Да, да! Войдите…», узреть в проеме двери совершенно потерянные, несчастные глаза несостоявшегося суицидника на фоне выглядывающей из-за его плеча обалдело-перепуганной физиономии Чибисова… Немая сцена с участием Костенко удалась второй раз за день. И, судя по всему, выражение лица графа Владивостокского мизансцене вполне соответствовало. Поскольку оба