Темная сторона. Том 1 - Александра Лисина

конечно, ветвь была гораздо менее сложной, чем у меня, да и условия, в которых она развивалась, нельзя назвать нормальными. Все же больной мозг в немалой степени оказывает влияние на то, что мы делаем, в том числе и в плане магии. Но мы с Эммой все проанализировали, продумали, просчитали, подкорректировали уже существующие протоколы и на их основе сформировали индивидуальный, учитывающий все мои плюсы и минусы путь развития, который больше никто не сможет повторить.

После этого я на несколько суток с головой ушел в прокачку. Большую часть дня проводил в медитациях и упражнениях на концентрацию, причем частично занимался этим на поверхности, а частично, через строго выверенные промежутки, работал в подземелье.

Когда Эмма сообщала, что нужно сделать перерыв, я возвращался на стоянку, создавая антураж обжитого места. Гулял по лесу, старательно протаптывал дорожки, как если бы поневоле изучал обстановку и пытался искать выход, охотился… ну или делал вид, что охочусь. А также день за днем очень аккуратно выкашивал здешние джунгли, стараясь сделать так, чтобы они беднели постепенно и везде понемногу. Без явных проплешин, без тоннелей. Особенно там, где я, по идее, не должен был появляться.

С точки зрения моих спасателей, средств передвижения на большие расстояния у меня при себе быть не могло, так что и от стоянки я далеко отходить не должен. Вот я и оставлял следы преимущественно рядом с ней. Тогда как все свободное время проводил на другом конце острова, а Эмма неустанно следила, чтобы при этом нигде, ни на земле, ни на деревьях, ни в подземелье после меня не осталось ни единого отпечатка.

Сном ради этого пришлось, разумеется, пожертвовать. Несмотря на то, что безумный профессор был мертв, нормально заснуть на острове я бы не рискнул. Да и жалко было тратить время, когда так много надо было сделать за столь ограниченный период времени.

Эмма, правда, мое решение не одобрила. Сказала, что даже на усиленном питании физическая усталость для меня — это вопрос времени, да и для психики отдых, пусть небольшой, все-таки нужен. Не говоря уж о том, что проблема с разрушением тела никуда не делась.

При этом подруга признала, что даже сейчас потребность в отдыхе у меня значительно меньше, чем у среднестатистического мага. И не стала отрицать, что медитации в некотором роде способны помочь мне сохранить ясность ума. Так что мы договорились, что она будет тщательно отслеживать мое состояние, попробует скорректировать уровень нейромедиаторов и всевозможных гормонов, включая гормон сна. И если вдруг окажется, что этого недостаточно или если наше пребывание на острове затянется дольше, чем на неделю, то мы к этому вопросу еще вернемся.

В результате я теперь даже ночи проводил в усиленных тренировках.

Вернее, первые сутки я просто попеременно стабилизировал и дестабилизировал свой магический дар, раскачивая его, словно мяч, подвешенный на дереве, и приводя в состояние готовности, без которого, по утверждениям профессора ос-Ларинэ, полноценная раскачка невозможна.

Со второго дня принялся аккуратно пользоваться пространственной магией в подземелье. Строго дозированно. Очень осторожно. Буквально по чуть-чуть нагружая свой дар, чтобы подготовить его к работе в условиях экстремальной нагрузки. Более того, даже при наличии предварительной подготовки я, пережив критическую дестабилизацию, ощущал себя как спортсмен, который полгода восстанавливался после тяжелой травмы. Видел, что даже простейшие магические элементы даются мне с трудом, а пространственные карманы, на которых я раньше вообще не заморачивался, стали для меня серьезным испытанием.

Однако я все же мог их создавать. Пусть и не так много, как мне бы хотелось. И по мере того, как я постепенно увеличивал нагрузку на дар, а пространственные карманы получались у меня все крупнее и держались все дольше, становилось ясно — дар и правда восстанавливается. Медленно, с трудом, чуть ли не со скрипом, однако все-таки возвращает прежнюю форму и с каждым разом реагирует быстрее и лучше, что не могло не радовать.

Почти двое суток у меня ушло на то, чтобы более-менее прийти в норму и уже не помирать после каждого созданного пространственного кармана, как в самые первые рэйны. Двое суток непрерывной раскачки, когда я даже глаз сомкнуть не рискнул, чтобы не потерять концентрацию.

Молнии, конечно, мешали. Как только я возвращался на поверхность, они тут же самопроизвольно активизировались, а когда уходил под землю, напротив, вынужденно пропадали. Причем все это сопровождалось шумом, вспышками и прочими спецэффектами, которые были особенно неприятны в темноте подземного бункера. Мне каждый раз приходилось приглушать слух и зрение, а то и вовсе отворачиваться. Да и наверху они порой некстати лезли под руку.

Я, если честно, устал на них отвлекаться, поэтому в какой-то момент просто попросил их не метаться туда-сюда, не появляться и исчезать, сопровождая все это дело спецэффектами, а по возможности сохранять активность при любом состоянии дара.

И, как ни странно, это помогло. Теперь, когда молнии сопровождали меня всюду и не мешали работать, мне стало заметно легче. Казалось бы, почему, если усиленная нагрузка должна была, наоборот, замедлить процесс? Но получилось так, что мои молнии напротив, уравновесили неустойчивый дар, после чего он стал вести себя гораздо спокойнее.

И вот после этого я решил рискнуть еще раз и стал проводить на поверхности гораздо больше времени, чем поначалу, а заодно начал аккуратно пользоваться пространственной магией и там.

Первый блин, как водится, получился комом. Когда я попытался создать свой самый первый крошечный карман в состоянии полной дестабилизации, то ощущения были сродни первому опыту. При том, что карман реально был не больше наперстка, держал я его буквально несколько сэнов. А все равно — кровь хлынула носом, словно я крупно перенапрягся. Да и Эмма сказала, что, скорее всего, нагрузка оказалась чрезмерной.

Тогда я уменьшил размеры кармана до размеров кедрового ореха и, как только подруга меня подлечила, сделал еще одну попытку поработать с дестабилизированным даром.

И вот она прошла уже намного легче. По крайней мере, кровь фонтаном из меня не хлынула, а лишь чуть-чуть покапала. Наизнанку меня тоже не вывернуло. Головная боль оказалась вполне терпимой, да и она прошла сразу же, как только я свернул карман и отправился вниз восстанавливаться.

Еще два дня после этого я аккуратно экспериментировал с даром, тщательно соблюдая рекомендации Эммы и при первых же признаках опасности тут же уходя вниз на стабилизацию. В обязательном порядке давал себе время отдохнуть и восстановиться. Особенно много медитировал и занимался визуализацией. Регулярно делал упражнения на концентрацию. Но лишь на шестые сутки от момента начала раскачки