Сделай сам 4 - Константин Николаевич Буланов

Пока мы тут готовились к войне да строили инфраструктурные объекты, они без дела тоже не сидели, из года в год отстраивая и запуская в США всё новые производства. Так, начиная с 1912 года, наши автосборочные заводы появились ещё в 11 штатах, плюс 3 огромных выросли в самом Детройте, что в общем плане довело количество ежегодно производимых нами машин до 1 миллиона 200 тысяч штук, а это составляло ⅔ американского рынка.

Правда, чистая прибыль при всём при этом отнюдь не выросла в разы. Увы, увы, увы, увы. Пришлось нам, как вновь приступить к заказам агрегатов и кузовов на стороне, поскольку сами просто не справлялись, так и сильно ужиматься в марже из-за действий развивающихся конкурентов, отчего, к примеру, в начале 1918 года полученные нами, Яковлевыми, дивиденды составили чуть более 84 миллионов USD вообще со всех наших проектов во всех странах. Совсем не миллиарды, в общем, о которых грезил я в своих мечтах.

Да и те, считай, мгновенно испарились, будучи почти полностью потрачены на приобретение очередных российских 5,5% облигаций военного займа, выпущенных аж на целый миллиард рублей. Вновь повторялась ситуация времён войны с Японией, и вновь наша семья лишалась немалых оборотных средств на долгие 10 лет до наступления срока погашения. Плюс будущая инфляция сожрать от них всю прибыль обещала задолго до начала выплат по купонам.

Но по-другому поступить не вышло. Все покупали их, включая наших работяг. Пускай всего одну и номиналом в 50 рублей, но тоже ведь приобретали на семью. Банально верили в свою страну! Что же тут было говорить о нас, болезных?

Благо хоть полученные персонально от нас деньги правительство вернуло нам во всём объёме, заказав потребную продукцию у наших же заводов. О чём, естественно, мы предварительно договорились в кулуарах с тем, с кем нужно. Всё же речь шла об огромнейших деньгах. Иначе, честно говоря, хрен бы они от нас подобного дождались. Как бы это ни звучало непатриотично. Но, пребывая в списках патриотов, отнюдь не следовало быть дураком. Купили бы на 20–30 миллионов рубликов и на этом всё.

Уж больно много средств сейчас расходовалось слишком нерационально, на чём уж точно кто-то руки грел. Нам через Рукавишникова и его соратников в Думе едва вышло сорвать сделку по приобретению во Франции 555 тысяч древних, словно экскременты мамонта, винтовок системы Гра, которые сами же французы не пожелали выдавать своим солдатам даже в тыловых частях. А это только, блин, вершина айсберга.

Про заказы на снаряды частным подрядчикам вовсе было больно вспоминать. Как я тут понял, только мы на ХПЗ сподобились наладить выпуск 76-мм шрапнелей, каковые выпускали ещё во времена Русско-японской войны. Плюс тротил теперь из нефти в районе Яковлевска производили, параллельно осваивая изготовление гранат на механическом заводе. А все же прочие, кто был до денег сильно жаден и имел хоть что-то связанное с обработкой металлов за спиной, лишь требовали огромные авансы на обзаведение нужным оборудованием, чтобы как-нибудь потом всё же стать полезным в этом плане. И то без всяческих гарантий.

О не подлежащих никакому подсчёту махинациях с провиантом, армейской формой, сапогами, конной упряжью, телегами, самими лошадями — хотелось вовсе промолчать. Снабжение всем этим делом по сравнению с довоенными нормами и образцами скатилось чуть ли не до уровня плинтуса уже сейчас.

Однако даже так, со всей вот этой всплывшей мерзостью и грязью, банально наживающейся на жизни солдат, мы свято верили в победу и приближали её день своим трудом.

— Яковлевы! — с чувством произнёс Генри Форд, в который уже раз бросив взгляд на логотип, состоявший из двух зеркально расположенных по отношению друг к другу букв «Я» золотистого цвета, что были вписаны в однотонный бордовый каплевидный щит. Хотя конкретно это его восклицание вызвал не столько товарный знак, что ставился на все изделия, к производству которых приложило свою руку это русское семейство, сколько открывшийся американскому автомобильному магнату вид на совершенно иное зрелище — возведённый с нуля современный промышленный город.

— Яковлевы, — согласно кивнул Рэнсом Олдс, также уделив толику своего внимания изображению, нанесённому на борт блиндированного мотовагона, доставившего их троих с максимальным комфортом аж из самого Владивостока, чтобы не пришлось пересекать кишащую германскими подлодками Атлантику. — Умеют поражать!

— А вы, джентльмены, разве ещё не осознали окончательно этого факта, когда нас из Сиэтла забирала не яхта и даже не пассажирский пароход, а полноценный линейный крейсер русского флота? — последним на перрон вокзала Яковлевска ступил Сэмюэль Смит. — Причем не какой-нибудь там, а «Яковлев»! Иные короли и императоры не удостаивались такой чести, как быть увековеченными в названии столь мощных кораблей. А наши с вами дорогие друзья и компаньоны сподобились!

— Полагаю, оплати вы из своего собственного кармана постройку схожего корабля для нашего флота, США вас тоже не обидели бы такой честью, — внёс предложение Форд.

— Ага. Дело остаётся за малым — найти у себя лишних 10, а то и 15 миллионов долларов, а после не пожалеть расстаться с ними схожим образом, — ехидно хмыкнул Смит в ответ. — Да и вы сами понимаете, дорогой Генри. Не в линейном корабле дело. Мы с вами прибыли в Яковлевск! В город, который полностью принадлежит этому семейству!

— Будто в Детройте дело обстоит иначе! — теперь уже ехидно хмыкнул Форд. — Напомню, в нём уже свыше половины населения родом из России. И все они, так или иначе, зависят от Яковлевых. — В развивавшемся все последние 15 лет какими-то взрывными темпами Детройте из почти 900 тысяч населения 467 тысяч действительно составляли русские — немало работников их заводов, доставленных компаньонами со своей далёкой родины, со временем смогли оплатить переезд семей к себе под бок. И если федеральные власти страны от этого факта аж зубами скрипели, поскольку все новые рабочие места занимали мигранты, а не собственные граждане США из южных штатов, где царили безработица и бедность, то заводчики не видели в том ничего плохого. По крайней мере, русские исправно работали и не бузили, чем отличались те же поляки, ирландцы и евреи с итальянцами. А тем, кто начинал о чём-то возникать, свои же сразу били морды, на чём всё и заканчивалось, толком не успев начаться.

— И всё же в Детройте, что мы,