Железный лев. Том 3. Падаванство - Михаил Алексеевич Ланцов

— А потом?

— А потом мы будем думать, как вам вернуться на родину и реализовать полученные знания. Это непросто. Великобритания сильна как никогда. Поэтому если действовать нерешительно, равно как и неаккуратно, то едва ли что-то удастся добиться. Нужен план. Хороший план, а также технические средства для его реализации, такие как оружие и деньги.

— Значит, через год домой?

— Да. Или через два, или три. Нужно будет ловить момент и готовиться. Согласитесь, какой смысл вас туда отправлять, если не переправить перед тем подходящее оружие?

Ирландцы загалдели.

Оживленно.

Весело.

Никакой дисциплины, зато какой задор!

А вообще, ситуация вокруг России нагнеталась вполне планомерно.

В Европе потихоньку формировалась коалиция. В которой, как граф Орлов и предполагал, не нашлось место новой Пруссии. Ибо Альбрехт почти не показывался на людях и откровенно боялся за свою жизнь. Он сидел ниже воды и тише травы, доверив вести дела Рудольфу фон Ауэрсвальду[1], вернув его на пост премьер-министра.

И этот либерал развернулся! При полностью пассивном короле. Полноценно вовлечь Пруссию в коалицию он, конечно, не мог, но вот совершенно расстроить ее дела и породить кризис консервативной модели управления — вполне. Причем, чем дальше, тем больше.

Но Европа — это Европа.

Подобные дела хотя бы в моменте можно было игнорировать. А вот то, что закручивалось в Османской империи уже нет. Точнее, едва ли получилось бы убедить Николая Павловича закрыть на это все глаза. Дело в том, что администрация султана целенаправленно стала притеснять христиан. В особенности славян на Балканах и армян на востоке Малой Азии.

И притеснять — слабо сказано.

Начались погромы, в ходе которых гяуров резали. Самым натуральным образом. Пока, правда, такие инциденты случались еще достаточно редко, их закатывали как пробные шары, наблюдая за реакцией в Санкт-Петербурге…

Кроме того, султан, уже не скрываясь, переправлял в среднеазиатские ханства оружие и деньги. А также пытался мутить воду в Иране, провоцируя выступления против русских.

Дело явно шло к войне.

Красиво.

Грамотно.

Толково.

Англичане действовали в своем привычном амплуа, и нужно было как-то на это реагировать, а не просто покладисто ждать начала войны. Во всяком случае Леонтий Васильевич в этом плане полностью соглашался с графом Толстым. От обороны победить нельзя. Требовалось атаковать…

Наконец, завершив беседу с ирландцами и отпустив их, Леонтий Васильевич направился в Приоратский замок, где его поджидала делегация венгров. Сюда, в Гатчину, Николай Павлович очень редко приезжал, из-за чего шпионов здесь попросту не имелось. Городок маленький, все на виду — такого не утаить. А работать с местными вдумчиво просто не имело смысла из-за крайне низкой отдачи — наблюдать-то не за кем. Поэтому Леонтий Васильевич и вытащил эти группы сюда — в это тихое местечко.

Разом, что слишком не частить сюда.

Да, его же поездки обычно не отслеживались. Просто в силу высокого расхода агентуры, которая частенько вскрывалась. Да и сложно это. Он почти никогда официально о своем визите никогда не уведомлял. Чем Леонтий Васильевич порой и пользовался. Но даже так, если начать куда-то часто ездить, это могло привлечь внимание…

— Господа, — произнес Дубельт, входя в капеллу. — Как вы добрались? Разместились?

Последовало несколько дежурный фраз. И даже щепотка лести. Однако очень скоро разговор перешел в конструктивное русло:

— Леонтий Васильевич, мы очень польщены желанием с нами вести переговоры, — осторожно произнес один из венгров. — Но почему вы? Почему не граф Орлов?

— Потому что граф Орлов под постоянным наблюдением англичан. Вы ведь не хотите, чтобы они раньше времени все узнали?

— А при чем тут англичане? — вскинулся один из гостей.

— Господа, мы здесь, так сказать, инкогнито. Поэтому может говорить открыто.

Все венгры промолчали, поэтому Дубельт продолжил.

— Полагаю, что вы этого стыдитесь, и я могу вас понять, но нам вполне известно о том, кто вам дал денег на восстание. Англичане. Если быть точным — лорд Палмерстон, который использовал вас, как инструмент давления на Вену. И теперь, когда вы для него отработанный материал, он вас попросту выбросил. Разве я ошибаюсь? Поправьте меня.

Все снова промолчали.

— С одной стороны, это все, конечно, ужасно. Но, с другой стороны, Николай Павлович уделяет много времени изучению истории. И он хорошо осведомлен о том, что Венгрия уже сотрясала Европу, когда Австрии не было даже в задумке. И Габсбурги, хитростью занявшие престол старого королевства, совершенно не уделяют ему никакого уважения. Не силой оружия. Нет. Тут было бы все понятно, ибо горе побежденному. Вы сами пригласили их на престол. И их поведение, как минимум, несправедливо.

— И что вы предлагаете? — осторожно спросил глава этой неофициальной делегации.

— Его императорское величество готов оказать вам помощь в обретении независимости. Но у него есть условия. Он желает, чтобы вы избрали Константина Николаевича, его сына, новым королем Венгрии. Не заставляя его переходить в католичество.

— Но мы католики!

— И Святой престол на вас плюнул. Не так ли? Он действует в интересах Австрии, но не Венгрии. Впрочем, Николай Павлович не требует от вас принимать православие. Он желает только лишь сохранить старинную веру для своего сына и его наследников.

Они промолчали.

— Вторым условием будет концессия на строительство железной дороги от России до порта на берегу Адриатики. Ведь Хорватия — это неотъемлемая часть Венгрии, не так ли? При условии, что вы не будете притеснять славян и славянские языки.

— А Вена? — осторожно спросил один из членов делегации. — Мы слышали, что кайзер обратился к вам за помощью.

— И, как вы видите, Франц Иосиф ее не получил. Пока, во всяком случае…

* * *

Лев Николаевич вошел в здание его же собственной корпорации, где располагался офис Путилова. Прошел через холл с приемной, заметив там настороженного еврея с каким-то большим саквояжем.

Подошел к секретарю и спросил:

— Николай Иванович у себя?

— Да, конечно. Прием уже закончен. Заходите.

— Как закончен? — не понял граф и кивнул на еврея. — Еще же посетители остались.

— Николай Иванович его уже принимал и попросил подождать. Прошу. Входите.

Лев Николаевич хмыкнул и решительно вошел в кабинет.

— Признаться, вы меня заинтриговали, — произнес он прямо от дверей. — Что у вас тут произошло?

— Минутку. Сей момент. Анатолий Семенович, позовите господина Штафеля[2].

Минуту спустя осторожно и даже в чем-то робко зашел тот самый еврей,