Катнора. Сердце двух миров - Ольга Кобзева

После сортировки камней я решила заняться основой будущей броши - тончайшие золотые нити требовалось переплести между собой, сформировать узор, образующий ажурную структуру лепестков. Это самая сложная часть работы, сложнее даже чем огранка камней. Но первым делом требовалось изготовить сами нити.

Белое золото пришлось превратить в тончайшую проволоку. Используя специальные волочильные доски с отверстиями разного диаметра, я протягивала металл снова и снова, пока он не стал похож на золотой волос. Этот процесс требовал невероятного терпения - малейшее неосторожное движение могло порвать драгоценную нить.

Начала я с самого сложного - создания оправы для рубина. Взяв восемь нитей белого золота, я сплела их в технике корзинного плетения, формируя небольшое гнездышко. Каждое переплетение требовало идеальной точности - золото должно было обхватить рубин плотно, но не сдавливать его.

Каждый лепесток начинался от центральной оправы. Я брала по двенадцать золотых нитей и начинала плести цепь, но не простую - каждое звено по моей задумке должно образовывать маленькую ячейку для турмалина. Техника напоминает создание кольчуги, только гораздо более тонкой и изящной.

Плетение я вела в строгой последовательности: сначала формировалось основание звена из четырех нитей, затем они переплетались с соседними нитями, создавая закрытую ячейку. В каждую такую ячейку я планировала вставить отшлифованный кусочек турмалина.

Глаза быстро уставали и пощипывали от сухости, но я упорно трудилась до самой ночи, понимая, что времени у меня мало, а сделать нужно очень и очень много.

Момент, когда кто-то оставил у входа корм для волкодавов, пропустила. Очнулась только когда Готрек, не сумевший войти в мастерскую из-за добровольных стражей, разругался от порога.

Волкодавы на него среагировали вяленько. Риш поднялась, обошла сердитого гнома по кругу, обнюхала и выглянула за дверь, очевидно, учуяв корм. Лар и вовсе не шевельнулся, продолжая перегораживать вход.

- А я думал, Торин зря весь день разоряется, поселок на уши поставил, старосту донимает, а оно вона как, - задумчиво выдал Готрек, потирая бороду. – Зверей корми и пошли домой! – скомандовал он. – Дора на ужин ждала, ночь уже, спать давно пора, а ты все тут.

Глава 29

Ежедневно с рассветом я была уже в мастерской. Старалась, конечно, найти время и на общение с Дорой и Готреком, и с Орисом, который звал то на ужин, то на обед. И баню новую посетила. Гаррим сам настоял, чтобы сходила, увидела, что было сделано на пожертвованное золото.

Понравилась. Да и как могла новенькая баня не понравиться? Напарилась вволю, чувствуя, как горячий пар выгоняет усталость из костей, как пробирает влажным воздухом, как очищаются легкие, расправляются, даря облегченное дыхание.

Баню топили каждый день, я тоже стала туда ходить ежедневно, а мои добровольные стражи следом. Поначалу я оставляла их у входа, но впоследствии стала брать внутрь, иначе волкодавы попросту никого больше не пускали.

Другие посетители в этот момент обычно подтягивали ноги повыше, забирались на самые высокие лавки или пытались выскользнуть из бани незамеченными грозными стражами. На уговоры четырнадцатилетней человеческой девочки, что Лар и Риш никого не тронут, гномы внимания обращали мало, что, впрочем, ожидаемо.

Не сразу, но дней через шесть-семь гномы привыкли к мохнатым посетителям и перестали так сильно на них реагировать. А я думала, как быть, когда мне придет время возвращаться в Академию. Что делать с волкодавами в тот период?

Я торопилась закончить брошь за эти каникулы. Не раз пожалела, что взялась за слишком сложную работу, но и бросить уже не могла. С сожалением представляла, что придется оставить неоконченную работу и трудилась днями и ночами. Торопилась.

В итоге, завершила я ее даже раньше. До отъезда оставалось больше десяти дней, когда брошь была отполирована, и я наконец-то могла на нее полюбоваться. Грудь снова наполнило знакомое чувство неверия, что это я, мои руки сотворили такую красоту!

Перед глазами проплывали воспоминания об этапах работы. Я не могла толком спать, пока не закончила. Даже общение с Дорой и Готреком не могло отвлечь меня на сто процентов, незавершенная работа свербела в сознании, заставляя искать способы как можно скорее вернуться к ней и продолжить с того места, на котором остановилась.

Когда все пять основных лепестков были готовы, начался самый кропотливый этап - их соединение с центральной частью. Каждый лепесток крепится к оправе рубина в строго определенной точке, все соединения должны были быть абсолютно надежными и незаметными.

Малые лепестки я плела по той же технологии, что и большие, но делала их короче. Их задача - заполнить пространство между основными лепестками и создать эффект пышного, многослойного цветка.

Финальным штрихом было создание застежки. Ею стала небольшая булавка из того же белого золота, которую я припаяла к обратной стороне броши.

Готовая брошь весила не более пятнадцати граммов, но выглядела как произведение искусства, достойное королевской сокровищницы. При движении турмалины переливались всеми оттенками розового, а рубин в центре пульсировал, словно настоящее сердце цветка

Брошь вышла действительно неповторимой. Екатерина Дроздова с гордостью сделала бы ее центром своей коллекции в той, прошлой жизни.

Не могла налюбоваться на свою работу. Рубин в самом сердце цветка неизменно притягивал взгляд. Алый камень размером с мелкую вишневую косточку в драгоценной оправе из переплетенных золотых волокон. Даже не верится, что в отсутствие привычных инструментов я смогла огранить его именно так, как и было задумано.

Я огранила его в форме капли, что придало камню особое сияние - свет, проникающий сквозь грани, играл глубокими красными отблесками, напоминающими пламя в сумерках.

Еще раз придирчиво оглядела пять больших лепестков вокруг центрального рубина, каждый, без ложной скромности, представляет собой отдельное чудо ювелирного искусства.

Лепестки я плела из золотых нитей толщиной не более волоса, сплетенных в технике "рыбья чешуя" - каждое звено цепи формирует небольшую ячейку, в которую вставлен кусочек розового турмалина. Турмалины подбирала так, чтобы они создавали плавный градиент: у основания лепестков камни более нежного розового оттенка, цвет постепенно переходит в насыщенный розовый, а на кончиках лепестков сияют глубокие малиновые турмалины.

Между основными лепестками расположила более мелкие, выполненные в той же технике, но с использованием исключительно светло-розовых камней, что создало эффект многослойности и объема.

Вся брошь сверкала и переливалась яркими всполохами, просто не позволяя отвести от себя глаз. Даже представить боюсь, сколько такое изделие может стоить, но это работа Готрека