Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс

Она была так уверена в себе, настолько полна решимости – меня все это ужасно бесило. Я терпеть не могла, когда мне что-то недоговаривали, и Элле это хорошо известно.

Заметив мой хмурый взгляд, она смягчила тон.

– Сказать тебе по секрету?

По секрету? А не перебор ли это – убеждать меня обещанием раскрыть какой-то там секрет? Раз она зашла так далеко, значит, я ей нужна сильнее, чем она дала понять.

– Надеюсь, он того стоит.

– Еще как, – сказала она и замолкла. – Пожалуйста, Пен?

Я неохотно кивнула, и она открыла дверь.

Вместе мы вошли в царившую в библиотеке тишину. Я закрыла глаза, наслаждаясь запахом книг. Даже воздух здесь источал почтение, трепетное благоговение, которое было бы уместно в церкви или храме. А еще это единственное место во всем Коллиджерейте, куда не ступала нога Смотрителя и его Золоченых. Здесь мы в безопасности, в том числе и от Смотрителя с его приказами. Хотя бы на некоторое время.

Элла взяла меня за руку и сняла с крючка у двери фонарь. Прикоснувшись к нему пальцем, она активировала заклинание тлеющих углей. Вокруг все залило светом. Он озарил библиотечную стойку регистрации – островок из полированной вишни посреди моря черно-белых мраморных плиток на полу.

Библиотека принадлежала всем нам.

А некоторые из нас принадлежали библиотеке. Чтение – это религия, что требует восприятия письменной речи в святилище знаний и воображения. Истории питали мою душу. А слова могут быть острее ножей, если овладеть ими – и научиться слушать.

Здесь чары взаимодействовали между собой, даже если ведьмы, которые ими обладали, этого не делали. Бабушка говорила, что ковены питали друг к другу ненависть, и я ни разу не видела подтверждений обратного. Наши деревни были разделены лесом, водоемами и обширными дикими пустынями. В мирные времена мы собирались всего раз в сезон. Тогда, во время заседания совета, главы ковенов обменивались магией. Как все происходило во время войны, я не знаю. В единственной войне на моем веку мы потерпели поражение. У истории есть скверная привычка стирать со своих страниц тех, кто проиграл.

Однако ковены не собирались впадать в забвение. Магия руды была вплетена в камни библиотечной башни. Она переливалась в лунном свете и воплощала в завораживающую реальность невероятные спирали лестниц и площадок. Магия угля мягко сияла в дремлющих лампах вокруг каждой площадки. Магия грозы переливалась в стеклянных окнах, сквозь которые струился лунный свет. А магия приливов тихо гудела в вентиляции, вытягивая влагу из воздуха, чтобы сохранить древние фолианты. Здесь не было лишь терновой магии. Даже библиотека не рада Смерти.

Черные ступени чередовались с белыми и по спирали вели на самый верх круглой башни библиотеки. Во тьме над нами возвышались девять этажей. Мы прислушивались и молились, чтобы нас не заметили те, кто в ночи переставлял книги с полки на полку. Но ничего не услышали, и по короткому кивку Эллы мы тихо поднялись по лестнице на первый этаж. Здесь хранились пособия с заклинаниями для начинающих, а юные ведьмы собирались тут после занятий. Мы двигались осторожно. Легкие шаги едва отдавались на полукруглой площадке, ведущей к следующему лестничному пролету.

Полки на втором этаже заставлены сказками. Их так много, словно тут собраны сказки со всех уголков света. Каждый корешок был темного оттенка, наиболее близкого к одному из основных цветов радуги. Я задумалась о том, было ли известно Смотрителю и его советникам, что в библиотеке не следуют запрету на яркие цвета. Кожа темно-бордового, бутылочно-зеленого и темно-синего оттенка с тиснением из серебра и золота обрела яркость, которой у нее не было до того, как этот закон вступил в силу. Кожаные переплеты дороги, но образы, скрытые под ними, – бесценны.

Когда-то я мечтала жить в сказке. Теперь мне хотелось бы выиграть еще немного времени до того, как я начну ходить по Смерти и навсегда забуду о сказках.

Мила ходила туда целый год, прежде чем растеряла всю радость от рисования. Однажды она отложила кисть – и с тех пор больше не брала ее в руки. Элла продержалась чуть дольше. Она по-прежнему любила библиотеку, но перестала читать ради удовольствия. Я так и не свыклась с мыслью о том, что постепенно лишусь прибежища на страницах книг.

Подойдя к лестнице на цыпочках, мы с Эллой крепко взялись за руки. На этом этаже находился вход в кабинет мисс Элсвезер, украшенный розами. Она курировала занятия по литературе. Если этим вечером она задержалась допоздна и поймала бы нас, оправдываться перед ней за ночные блуждания было бы почти так же мучительно, как попытаться найти выход из той истории с бабушкой.

На третьем этаже Элла заторопилась и потянула меня за собой, хоть я и не знала почему. Это был самый скучный этаж. Большую часть этого дня я провела здесь, стоя на коленях у книжных шкафов и перебирая книги по военной истории при правлении Верховного Смотрителя – неточно задокументированной, с недостоверными деталями. Все книги были уныло-коричневого цвета. Названия на них проштампованы черными чернилами. Сюда никто и никогда не заходил, кроме заплутавших дворцовых стражников и библиотекарей, которые занимались уборкой. Сестра нервничала и заглядывала в каждый проход между стеллажами. Мне показалось, она даже не дышала, пока мы не добрались до четвертого этажа. На полках, с которых тщательно стерли пыль, были расставлены книги заклинаний в открытом доступе для всех ковенов.

Среди книг зияли пробелы. В некоторых сериях недоставало томов. На страницах, прошедших цензуру Смотрителя, целые строки были вымараны густыми черными чернилами. Книги, которым цензура только предстояла, были нетронуты и безупречны. Их надежно заперли от нас в кабинетах цензоров вдоль задней стены. Из кабинетов прямо к печи был проведен желоб, закрытый стальной крышкой. Здесь в дневное время работали последователи Смотрителя с тусклыми глазами. Они брали слова из книг и выкидывали их. Я ненавидела этот этаж, наполненный тем, что мы могли и должны были знать. Грубые рваные края выдранных страниц – словно раны на нашей магии. Раны, которые вряд ли когда-нибудь заживут.

На пятом этаже воздух стал тяжелее. Тьма становилась все чернее и гуще. Столы отбрасывали резкие, безобразные остроконечные тени. Стеллажи дрожали так, будто в них хранилось нечто большее, чем аккуратные ряды книг. Здесь бок о бок были расставлены сборники легенд, книги по истории заклинаний и мифологии. На полках не было обозначений, как и никакой системы хранения. Книги стояли там, где им самое место. Богато украшенное издание