Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

— Их так страшило, и ужасно било

Неумолимое, стремительное острие.

Жестоко был сражен, в кого попало!

Гусары Новгородского разряда быстро вытягивались из леса и выстраивались в ряды. В отличие от поляков, у них не было ни «товарищей», ни «почтовых», ни капралов, ни прапорщиков. Только гусары и их поручики. Три роты на три хоругви врага. Дистанция до ближайшей литовской хоругви была такая, что Силин, возглавлявший свою роту, сразу выкрикнул приказ:

— Вперед!

Роты начали разгонять свой бег, и уже через сотню саженей Силин заорал во все горло, отчаянно и мощно:

— Пики к бою!

Он обернулся и увидел, как за ним несется лавина всадников с опущенными вперед пиками. И тут же, без перехода, бросил в удивленные неожиданным ударом с фланга лица врагов боевой клич:

— Цар-е-е-в!!!

И за его спиной несколько сотен глоток дружно подхватили:

— Ца-а-ар-е-е-в!!!

И только один Василь скакал вперед с стиснутой в руках опущенной пикой и кричал свой собственный родовой боевой призыв:

— Нагода-а-а!!!

* * *

Увязшие в битве с солдатскими и стрелецкими полками польские и литовские гусары не могли оказать должного сопротивления. Три роты русской гусарии фланговым ударом смели ближайшую литовскую хоругвь. Гусары с крестом на панцирях десятками гибли под ударами гусаров с двуглавым орлом на доспехах. Воспрянувшие от нежданной помощи солдаты остановились и начали медленно, но верно перемалывать зажатых в тиски врагов. Воспрянувшие духом драгуны и рейтары ударили в сабли. Недавние победители, зажатые с трех сторон, умирали под ударами сабель, бердышей, секир и шестоперов. Умирали сами, дорого продавая свои жизни.

Силин, который умудрился сбить пикой аж двух противников, развернул коня вокруг себя, чтобы лучше увидеть происходящее на поле боя. Скоротечный бой подходил к концу. Совсем недалеко Силин видел Василя. Тот стоял и не отрываясь, с радостным восторгом наблюдал, как переученные им непутевые рейтары разносят в пух и прах покрытых славой и воспетых в легендах польских гусар. Только немногим из врагов удалось вырваться живыми из этой бойни. Он видел их изрубленные, поломанные крылья, посеченные доспехи и разорванные звериные шкуры. И главное — спины! Бегущих с поля боя врагов. Василь так увлекся этим торжеством русского оружия, что не заметил, как сбоку на него несется гусарский пахолик. Он потерял в бою свою пику, и в руке у него был зажат только кончар. Бедный шляхтич, у которого не хватило денег на полноценный гусарский доспех, в схватке с закованным в полную броню Василем мог рассчитывать только на внезапность. И она у него была. Противник летел к литвину на полном ходу, а тот его по-прежнему не видел. Силин с досады ударил себя по боку и попал рукой на притороченный к седлу чехол от бандолета. Хотя Силин не любил этот укороченный аналог мушкета, в данной ситуации это было лучшим оружием. Он быстро достал его из чехла, вскинул и прицелился. В этот самый момент Василь повернулся в его сторону и увидел нацеленное на него оружие. В его глазах промелькнуло удивление. Грянул выстрел. Пахолик, не доскакав до Василя с пяток саженей, вскинул руки и откинулся на спицу. Василь с благодарностью кивнул головой Силину, пришпорил коня и бросил его в погоню за еще одним беглецом.

Силин убрал мушкет в чехол и снова огляделся в поисках добычи. Он заметил еще одного пытающегося убежать неприятеля. Пожилой, потерявший шлем, седовласый гусар во весь опор гнал своего скакуна прочь от торжествующих московитов. Но в руках у него, вместо обычной пики, было знамя его хоругви. Белый орел распластался на красном фоне, зажав в лапах саблю и крест, изо всех сил хлопал крыльями, чтобы улететь побыстрее с места гибели своих птенцов. Силин, не раздумывая, дал шпоры коню и бросился в погоню за знаменосцем.

Тот быстро заметил преследователя. Силин видел, как его рука схватилась за седельную кабуру в поисках пистоля. Но та была пуста, и гусар только сильнее прижался к лошадиной гриве. Конь Силина был явно бодрее, и он быстро нагонял врага. Силин достал свой пистоль и, дождавшись, когда поляк снова обернется, нажал на курок. Выпущенная почти в упор тяжелая пистолетная пуля ударила прямо в незащищенное лицо знаменосца. Тот не успел даже вскрикнуть, как рухнул вперед на шею своей лошади. Та от неожиданности резко рванула влево, и знамя выпало из мертвой руки. Силин проскочил мимо него совсем чуть-чуть. Резко осадил своего скакуна, выпрыгнул из седла на землю. Споро подхватил вражеское знамя и с радостным криком замахал им над головой! Его гусары радостно заревели ему в ответ:

— Ца-а-аре-е-в!!!

Силин, радостный и улыбающийся, взмахнул еще раз вражеским штандартом.

— Ца-а-аре-е-ев!!!

Клич русского воинства гремел со всех сторон. И Силин еще раз подхватил его, надрывая глотку:

— Ца-а-ар-е-ев!!!

Силин опустил красно-белое знамя, ткнув его наконечником в грязную, раскисшую землю. И в этот момент улыбка исчезла с его лица. Прямо на него, тяжелой рысью, несся с саблей в руках всадник с крестом на панцире, в накидке из леопарда и орлиных перьях на шлеме.

* * *

Времени на раздумья не было. Силин поднял вражеское знамя и упер древко в землю, выставив вперед небольшой наконечник и направив его прямо в грудь стремительно приближавшегося коня. Хотя кого он хотел обмануть. Шансов остановить тяжелого гусарского коня деревянной палкой у него не было никаких. Неожиданно и для Силина, и для поляка справа, на покрытом хлопьями пены скакуне, вылетел Василь. Он, как ни пытался, не мог уже совладать с обезумившим конем. Все, что у него получилось, — это пронестись прямо перед самой мордой огромного черного коня, сбивая его с курса. Так и вышло. Конь поляка мотнулся вправо, и как ни старался польский гусар, его сабля только напрасно рассекла воздух, даже не задев Силина.

Как только черная тень пронеслась мимо него, Силин, не выпуская вражеского знамени, бросился к Баяну. Пока поляк разворачивался для повторной атаки, Силин влетел в седло, сорвал знамя с древка, сунул его за пазуху под панцирь. Но самое главное — он успел взять в руку притороченный к седлу шестопер. И очень вовремя. Подлетевший к нему поляк снова рубанул саблей, и Силин смог принять рубящий удар на окованную железом рукоять. Сталь с искрами ударила о сталь. Поляк, не разворачиваясь, нанес обратный удар. Силин не успевал выставить против него свое оружие. Он успел пригнуться к шее своего коня, и клинок вражеской сабли срезал