Месть Модеста - Сергей Фрейнд

два уверенных шага навстречу, показывая, что это ты к ним подошёл, а не они к тебе. Вежливо, но с вызовом смотря в глаза, спросить… спросить… Нет, не помню. Ай, пофиг. Время на них ещё тратить. Понятно же, что не курить хотят.

Я сделал вид, что достаю сигареты из кармана. Семенящей походкой стал подходить к качку, но в последний момент резко выпрямил ногу и ударил в колено. Вторым движением зашёл худому за спину и завёл руку для того, чтобы обхватить шею… Что за хрень?! Худой исчез! Я бросил взгляд на стонущего качка, валявшегося на земле, и почувствовал толчок в бок. Худой оказался сзади – как?! – и вонзил нож мне в печень. Верная смерть. Так лихо, что я восхитился. В службе надзора нас таким трюкам не учили. Чувак, это было круто, признаю. Но ты не учёл один момент. Я уже мёртв. Точнее, ещё не жив.

– Нихера ты ниндзя, – произнёс я, когда удивление прошло.

Настало время опешить моему противнику. Но игру в удивление пора прекращать. Я вынул из своего тела нож и всадил его в печень худого. Что, поплохело тебе, браток? Значит, фокусы закончились. Поняв, что он вот-вот умрёт, я обернулся к качку. Тот наконец поднялся.

– Вот какого хера, а? – моя досада была искренней. – Ну я же хотел мирной, спокойной жизни! Вот откуда вы такие дурачки взялись?

– Чё?

Два удара ножом и качок замертво упал на землю. Нельзя оставлять в живых. Кто знает, может этот боров тоже умеет внезапно исчезать.

Не доходя до своего подъезда, я остановился. Досадно, конечно, начинать жизнь мирянина с двойного убийства, но, с другой стороны, я ещё не жив. Пока разум не настроил тело, будем считать, что убийства на совести агента пространственно-временной службы надзора. А Модест Альбертович Ермолов, молодой человек семнадцати лет просто сегодня празднует день рождения. У него есть красивая девушка. Отец, мать, братик и сестрёнка. Хм, я вспомнил состав семьи. Отлично. Нужно радоваться перерождению. Кроме того, у меня есть лучший друг Панкраш. Вот он, сидит на скамейке, меня ждёт.

– Здорово, Панкраша. Чего такой грустный?

– Мод!

Толстячок с кудрявыми волосами поднялся со скамейки. Странно, в его взгляде я уловил не радость, а удивление. Панкраш не ожидал меня здесь увидеть? Я подъездом ошибся? Эдик Панкратов не дал обдумать эту странность и задал вопрос.

– Ты получил мои сообщения на пейджер?

Пейджер? Ага, понимаю. Это измерение напоминает Россию конца девяностых, начала нулевых. Значит, сотовая связь ещё не повсеместна. Да и интернет только набирает обороты. Ого-го-шеньки! Знал бы ты, Панкраш, сколько у меня инсайдерской информации о том, во что нужно вкладывать деньги. Мы разбогатеем! Эх, хорошо. Инвестиции, куда лучше убийств. Нет, всё-таки здорово, что я переродился.

– Ты не поверишь. Я просрал свой пейджер.

– Как?!

– Потерял где-то. Давай не будем о грустном. У меня ведь день рождения.

– Ой, извини. Ты прав, – Эдик почему-то смутился. – А подарок тебе… завтра подарю. Хорошо? Просто я там… Понимаешь, долго искал...

– Да забей ты! – настроение у меня было хорошее. – Пойдём, мой любимый толстячок. Приглашаю тебя на день рождения. Отметим с родней. А завтра уж отвяжемся по полной.

Мы собирались зайти в подъезд, как Эдик показал на футболку.

– Ты чего в крови?

– Не боись. Не моя, – засмеялся я в ответ. – Кстати, можешь одолжить рубашку? А то родителей не хочу пугать.

– Конечно, – засуетился друг.

Я надел рубашку Эдика, и мы зашли в подъезд.

– А! Вот и именник!

Дверь открыл отец. Я сразу почувствовал нежность к этому невысокому человеку с добрым лицом. Альберт Осипович был в кухонном фартуке.

– Товарищ твой? Ой, Эдуард. Не узнал вас, извините. Проходите, молодые люди. Я пока хлопочу над стейками. Ребята, как же я нам завидую! Удалось по дешёвке достать замечательного аргентинского мяса. Ну проходите, проходите.

– Модя!

В коридор влетела девчушка лет шести и радостно обняла меня за ногу.

– Поздравляю-с-днем-рождения-ты-пришёл-ура-ура-ура-я-тебе-приговила-подарок-мама-сказала-чтобы-я-подождала-а-я-уже-не-могу-где-ты-так-долго… – затараторила малышка, постоянно дёргая меня за ногу.

Голубые влюблённые глазища смотрели на меня снизу вверх. Я готов был лопнуть от счастья! Учителя, академия, тренировки. Вот всё, что я видел в детстве. Тридцать секунд, проведённые в коридоре этой квартиры дали мне в сто раз больше, чем десятки лет прошлой жизни.

– Позвольте представиться, – к нам подошёл мальчик лет девяти. – Корней Альбертович Ермолов. Боярин, – с достоинством произнёс он. – Изучаю волновое излучение проколов. Планирую жизнь посвятить науке. Как и мой отец. Известный учёный.

Он поклонился сначала Эдику. Потом мне.

– Ты чего, Корней? Мы же знакомы, – усмехнулся Панкраш.

– А это он тренируется! – звонко закричала девочка. – Он в сентябре идёт в новую школу, вот и хвастается.

– Ничего я не хвастаюсь! – пискнул Корней, растеряв всю напыщенность.

После чего топнул ногой и ушёл к себе в комнату.

– Влада, ну всё, хватит. Дай брату переодеться, – в коридор вошла женщина с теплыми глазами. – Эдик здравствуй.

– Здравствуйте, Мира Анатольевна.

– Сынок, с днём рождения, – она поцеловала меня в щеку. – Умывайтесь и проходите с гостиную. Скоро за стол сядем. Отец, действительно, достал отличное мясо.

Думал, что после объятий сестры лучше стать не может. Но простой поцелуй этой женщины, её тёплые слова, добили меня окончательно. У меня теперь есть мама. Если бы в службе контроля давали возможность пережить эти три минуты, а потом сказали «служи добросовестно», клянусь, я бы двести лет отпахал без выходных, лишь бы оказаться в этой семье. Как же я правильно сделал, что уволился.

– Ух, какая у тебя мама горячая! – произнёс Эдик, когда мы остались наедине.

Я долгим взглядом посмотрел на Панкраша.

– Чего? – смутился он. – Я же так… Шутя.

– Держи свою рубашку, – холодно прозвучал мой ответ.

– Если мы сможем затянуть альфа-контуры проколов и зафиксировать их на наши электростанции, то не только перекроем доступы нечисти из другого измерения, но и получим