Жнец. Книга девятая - Макс Дарт

Я, в свою очередь, никаких действий покамест не принимал, разве что подготовил Теневой Щит для того, чтобы защитить Оксану в том случае, если в ее сторону каким-либо образом будет направлена техника моего, судя по всему, уже противника.

Тем временем итальянец колебался, ведь, в отличие от него, я вызвал его на поединок на арене, а он сейчас хотел ударить меня прямо в толпе гостей на мероприятии международного уровня. Даже разбираться не станут в том, кто виноват, сразу войну друг другу объявят, и все на этом.

Подставлять Анастасию Сергеевну, честно сказать, желания у меня не было, но дело случая, что в разборки между нами оказалась замешана Оксана. Как говорилось ранее, если бы дело касалось лишь меня, то я бы даже не обратил внимания на этих мудаков. Но имеем, что имеем.

Представитель Римской империи тем временем так и стоял, замерев с активированным Даром и подготовленной техникой. Душа его металась в сомнениях, и я был уверен, что он отступит. Но этому не суждено было случиться, потому как сбоку раздался властный, но тем не менее весьма молодой голос:

— Что здесь происходит⁈

Это послужило триггером для того, чтобы мой визави погасил свой Дар и отступил на несколько шагов. После чего мужчина повернулся на голос и, поклонившись, произнес:

— Прошу прощения, Ваше Высочество! — той доле уважения, которые вкладывал итальянец в свои слова, можно было лишь позавидовать. — Между нами возник ряд разногласий, которые чуть было не перетекли в потасовку. Благо с вашим появлением мне удалось сдержать себя в руках, поэтому я вместе с извинениями нижайше вас благодарю, — представитель Рима так и продолжил стоять в глубоком поклоне, явно дожидаясь разрешения выпрямиться.

— Просить прощения, Маркус, ты должен не у меня, а у моей спутницы, мать которой организовала сие мероприятие. Ведь ты его чуть было не испортил своей знаменитой вспыльчивостью, — произнес парень на русском, показывая пример своему человеку, чтобы тот поступил также.

— Да, Ваше Высочество, — покорно согласился Маркус и продублировал поток искренних извинений в сторону спутницы пришедшего молодого человека, которой оказалась лучшая подруга моей сестры, Екатерина.

Девушка была мне знакома не понаслышке, а вот ее спутник — совсем другое дело. Голубоглазый блондин под два метра ростом. Рядом с ним Катя выглядела настоящей дюймовочкой. Статная фигура с широкими плечами. Парадный мундир с множеством регалий, а вишенкой на торте послужило кольцо Стража с ало-красным камнем в середине. Первый Порядок, солидно.

Я уже догадывался, кто это может быть, но решения самого конфликта, из-за которого все и началось, достигнуто не было, поэтому возмутился:

— Кажется, Маркус, ты забыл извиниться еще перед кем-то, — невзначай напомнил я, вызвав возмущение в душе итальянца.

Спутник Екатерины, которая не знала, как поступить, взглянул на нее с недоумением и требующим пояснений голосом произнес:

— Катя, не представите нас друг другу? — и заглянул в мои глаза. Так пронзительно, прям ух. Еще немного и растаю. Нет.

— Да, конечно, — внезапно охотно согласилась девушка, найдя в этом простом, казалось бы, действии выход из сложившейся ситуации. — Люций, это мой близкий друг, граф Новиков Александр Петрович, и его невеста, молодая графиня Грошева Оксана Владимировна, — после чего девушка обратилась уже к нам, покамест я продолжал бодаться взглядом с наследником, как я понял, Римского престола. — Александр, Оксана, это Люций Юлий Цезарь Феликс. Старший сын императора Римской империи, Люция Юлия Цезаря Виктрикса, — не имена, а попадос!

Казалось, что все гости, находившееся на мероприятии затихли. Им же вторили и музыканты. Благодаря этому было слышно, как один из наблюдавших за нашим представлением аристократов поперхнулся, делая очередной глоток шампанского.

Нарушить тишину решил сам сын Римского кесаря:

— Весьма рад столь скорому нашему знакомству, Александр, — черты его лица разгладились, словно мы были давними знакомыми.

Парень подошел ко мне ближе, не отпуская руки Екатерины, отчего она невольно последовала вслед за ним. Подойдя практически вплотную, он протянул мне руку и добавил:

— Надеюсь, вы не против того, что я не использую отчества, и я никоим образом вас не обидел?

Было видно, что мой ответ искренне заботил второго человека Римской империи, поэтому я с ответом решил не спешить. Пристально вглядываясь в лицо и душу, скрытую за личиной, парня я перевел взгляд на его руку и, уверенно схватив ее, твердо заявил:

— Не против, Люций, — отвечая на рукопожатие, произнес я. — Отвечаю взаимностью на радость нашей встречи.

Вновь очередная немая сцена, пока мы вновь играем в гляделки. Все же Люций был выше положением, нежели я, и мог себе позволить некоторые обмолвки в общении со мной. Однако я чувствовал нас оскорбленной стороной, а в такие моменты нормы приличия для меня слегка стираются, поэтому я последовал примеру принцессы и назвал сына кесаря первым именем. Помнится, при первой встрече с братом Екатерины, Алексеем, наговорил ему такого, что хватило бы на несколько смертных казней. А был я тогда всего лишь обычным простолюдином.

— Ваша слава бежит впереди вас, Александр, — наконец произнес Люций. — Иногда всплывают такие факты, что страшно думать о том, правда ли это, — отпустив мою руку, улыбнулся сын кесаря, после чего он взял руку Оксаны, чтобы сразу же поцеловать ее тыльную часть. Закончив с приветствиями, он вновь обратился ко мне: — Не соизволите ли вы пояснить, по какой причине разгорелся конфликт между вами и моими людьми, которые даже не осознавали, что были на волосок от скоропостижной смерти?

— Думаю, будет лучше, если это сделает, например… — я сделал небольшую паузу, словно находился в раздумьях, кого бы назвать, но решение было принято еще до начала моей фразы: — Маркус, — второго мужчину спасло то, что я просто-напросто не знал его имени.

Люций бросил взгляд на своего человека, который все еще был с согнутой спиной, и приказал ему выпрямится, после чего требовательно дублировал свой вопрос. В разговоре со своими людьми его тон не был столь мягким, как это было со мной или же с Екатериной.

Следствием этих действий стал подробный рассказ со стороны Маркуса, в течение которого он никаким образом не пытался исказить сути произошедшего. Видать, врать члену императорской семьи было не в почете среди аристократов Римской империи.

В течение этого