И пришел Лесник! 21 - Василий Лазарев

и исчез со стены. Уже через минуту он открывал нам узкую дверь. За ней тоже было не всё просто, мы прошли по короткому извилистому каменному лабиринту. Правильно, решил я, захватчики ворвутся и упрутся снова в узкий проход. Скорее всего это было рассчитано на заражённых, я бы штурмовал крепость с озера, где у них нет стены. Построил бы плоты и бесшумно тёмной ночью…

— Вы эта, откуда к нам, на? — не интеллектуал, решил я, судя по лицу папаши Каца он подумал то же самое.

— Оттуда, на, — бросила в ответ Лиана, неопределённо махнув рукой.

— А… — промычал Конь и согласился, — тогда да. Ружьё у тебя прикольное, где нашла, на?

— Что за пошлые вопросы, — возмутился папаша Кац опередив Лиану, рыжая уже набрала воздух в лёгкие, чтобы обозначить ориентиры путешествия Коня.

— Вы эта, Джоконду не пугайтесь. Она под выброс попала, рожу ей того немного испоганило, на, — видно было как ему с трудом далась столь витиеватая фраза. — Страшная она как моя жизнь, на.

— Мы постараемся, — заверила его Вера.

— Ну чё тада, базара нет, на. Идите за мной, — с трудом передвигая ноги в сапогах на три размера больше он направился вглубь стаба.

Конь бодро прошлепал по деревянному настилу, уложенному поверх каменистой пустыни. Под ногами постоянно попадались мелкие камушки, о которых можно при желании подвернуть ногу. Да и идти по ним было неприятно. Вряд ли здесь бывали дожди, иначе бы можно заключить, что настилами спасаются от грязи под ногами. Дома в стабе ничем таким не выделялись и возводили их, пользуясь подручным материалом. Все первые этажи строились из камней, вторые, если были, из дерева. В основном нам попадались одноэтажные напоминая мне старые фильмы о Диком Западе. А вот и салун с дверками, открывающимися в обе стороны. Изнутри доносились пьяные выкрики, послышался женский визг и шлепки по голому телу.

— Терентий развлекается, — прокомментировал Конь. — Бригада его из рейда вернулась, на.

— Из полей что ли? Урожай собирали? — передразнила его Ирка. — А комбайн его, где, на?

— Не пойму я, — признался Конь. — К ментату иди!

В посёлке было несколько улиц, но Конь повёл нас через центральную самую широкую. Навстречу нам попадались люди, отличительной особенностью на их лицах я отметил подозрительность. Все они здесь были чужими, не было того единения как в других стабах. Интересненько. Конь, громко шлёпая по деревянному настилу своими сапогами сорок восьмого размера привёл нас к отдельно стоящему домику. Он в отличие от других имел небольшой заборчик, а также цветы в горшках на окнах. У калитки висел кусок рельсы, Конь достал что-то металлическое и несколько раз ударил по рельсу. Второе окно от двери со скрипом раскрылось и в проёме показалась кошмарная физиономия. Половина лица выглядела полностью сожжённой вместе с глазом. Оставшаяся правая выглядела вполне миловидной. Женщина примерно лет тридцати пяти уставилась на нас одним глазом.

— Свежее мясо? Вы из голубой зоны? — она шепелявила, неудивительно после такой травмы. Кстати, почему Улей не восстановил?

— Не, Джоконда. Они с юга пришли, на, — ответил за нас Конь.

— Ничего себе, заходите. Всё, Конь, свободен. И передай Туранчоксу, что за ним должок. Я жду ещё неделю, потом он у меня пожалеет, что его маманя не сделала аборт!

— Ага, понял, на! Туранчокс, долг, неделя, аборт, — повторил Конь и быстро побежал назад, боясь видимо забыть распоряжение постоянно бормоча себе под нос скороговоркой слова.

— Он у нас немного того, с приветом. Под ментала попал в замке. Заражённый такой с глазами, что твоё блюдце. Как выжил только удивляюсь, но после этого туговато соображать стал.

— Ментал, выброс. Мы должны знать, что у вас здесь происходит, — требовательно сказал папаша Кац. — А с вами что? На солнце обгорели?

— Сейчас смешно было, плешивый. Выброс, сам же сказал. Ты самый умный, что ли из них? — без обиняков спросила Джоконда. — Бойкий старичок, крепкий ещё. Оставайся со мной, по хозяйству поможешь?

— Однако, — улыбнулась Вера. — Не продаётся старичок.

— Предупреждать надо. Так, что же с вами делать? Меток на вас нет, какая-то галиматья одна. Кто эти письмена на вас наклеил? Ему бы проверится сходить, — упёрла она руки в бока и внимательно посмотрела нас.

— Говорю же, Кутузов лось педальный, а ещё ментатом назывался, — проскрипел папаша Кац.

— Мы нормальные. Доказывать ничего не собираемся, переночуем и дальше пойдём, — сказал я.

— Куда? — удивилась Джоконда. — Здесь некуда идти. Стаб у нас один на всё Ядро. Дальше только чернота и заражённые. Подробнее можете узнать у Петровича в салуне. За метки меня спросит Пингвин, что мне ему сказать? Вы чьих были раньше?

— Рейдеры, — чистая правда. — Правду говорить легко и приятно.

— Не муры? Хотя какая разница, — она сверкнула единственным глазом.

— Наколок нет, а муров мы обычно через прицел видели, — продолжила Лиана.

— Уже лучше. Ружье у тебя, красавица интересное, — заметила Джоконда. — Продаёшь?

— Трофей от внешников. Не продаётся, — не моргнув глазом ответила Лиана. Ментату невозможно врать, лучше сказать половину правды.

— Что не спросишь у вас, ничего не продаётся. Вы сами то, кто по дарам? Вижу, кучерявый ваш знахарь, — уставилась она на Изю.

— Рейдеры мы, сказал же. Дары боевые, — повторил я. — Больше имеем право не говорить.

— Дело ваше, это мне неинтересно. Уж дюже суровый ты, солдатик.

— Джоконда, почему Улей не восстановил тебе лицо? — перевёл разговор в другое русло папаша Кац.

— Долго объяснять, здесь в самом центре Пекла действуют свои законы, тем более это аномалия была. «Крот» меня угостил из-под земли пламенем. Не лечится, — пожала она плечами. — А мне всего тридцать три годика. Все шарахаются как от прокажённой, никто не обнимет.

— Так прям и не лечится? — не поверил папаша Кац.

— Наш знахарь не справился. Ну он здесь один непьющий, альтернатив нет. Остальные ещё хуже, — поморщилась Джоконда.

— Давай я посмотрю, не боишься? — Изя Кац пошарил в саквояже и нашёл флакончик со спиртом и протёр руки.

— Отбоялась уже, делай, коновал, — знахарь проглотил очередной эпитет без звука.

Папаша Кац усадил Джоконду на стул и встал