Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

имя, когда вы назвали его господину Новикову, – проговорил он, подсаживаясь к Зине. – Не сочтите за дерзость, если и я представлюсь вам без церемоний, Зинаида Александровна. Левшин Андрей Иванович.

Зина отметила про себя: род своих занятий или хотя бы место своего проживания молодой человек не упомянул. И теперь, когда незваный знакомец оказался от неё совсем близко, девушка поняла: никакой он не студент! Господину Левшину наверняка уже стукнуло тридцать, да и все его повадки показывали: если ему и довелось носить университетский мундир, то было это уже давно. Что-то опасное и холодное, как остро отточенная бритва, присутствовало во всём его облике.

Зина крепко прижала к бокам локти – всеми силами стараясь увеличить расстояние между собой и господином Левшиным. Однако губы она сумела растянуть в улыбке:

– Рада знакомству! Вы ожидаете прихода следующего поезда? Встречаете кого-то?

Андрей Иванович Левшин издал смешок:

– Да, собственно говоря, я уже встретил сегодня всех, кого намеревался. – Глаза его – светло-карие, выражавшие некий затаённый намёк – так и впились при этих словах в Зинино лицо.

Девушка подумала: за окошком телеграфа наверняка сидит работник. Если прямо сейчас вскочить с места и побежать к нему, вряд ли господин Левшин кинется её догонять. Но вместо этого она прижалась к спинке деревянной скамьи и выговорила – прилагая неимоверные усилия, чтобы не позволить своему голосу задрожать:

– Тогда, вероятно, вы решили здесь подождать, пока прекратится дождь?

– Сказать по правде, я решил подождать, не выпадет ли мне возможность побеседовать с вами, дорогая Зинаида Александровна. – И он ещё придвинулся к ней, так, что рукав его чёрного сюртука соприкоснулся с её белым кисейным платьем.

Зина подумала: убежать она не сможет, у неё слишком сильно дрожат колени. Однако оставалась ещё надежда позвать на помощь – телеграфист почти наверняка услышал бы её. И она уже набрала в грудь побольше воздуху, собираясь не просто закричать – завопить во всё горло. А если господин Левшин вознамерится зажать ей рот ладонью, так она не постесняется – вцепится ему в руку зубами. И неважно, что барышням из приличных семей так себя вести не пристало!

Но тут в зале ожидания послышался другой звук – совсем не крик. От дверей станции, которые так и оставались распахнутыми, донёсся перестук копыт, и с лёгким плеском прокатились по лужам колёса подъезжавшего экипажа.

Глава 2

Исчезновения

19 (31) августа 1872 года. Суббота

1

Двухколёсный экипаж-ландолет, запряжённый парой гнедых лошадей, ехал с поднятым тентом. И Зина решила: её бабушка самолично прибыла на станцию, чтобы встретить её. С этой мыслью девушка поднялась со скамьи, но, вопреки первоначальному намерению, не поспешила выйти на станционное крыльцо, возле которого остановился модный экипаж, блестевший бордовым лаком. И дело было даже не в том, что она испугалась бросить свои вещи на сомнительного господина Левшина.

Зина ощутила болезненное давление в области рёбер и даже слегка прикусила изнутри щёку, чтобы сдержать тяжёлый вздох. Только теперь дочка протоиерея поняла, до какой степени пугала её предстоящая встреча с бабушкой Варварой Михайловной, которую она совсем не знала. Родители упоминали о том, что, когда Зине было три года, они вместе с ней посещали Медвежий Ручей. Однако от той поездки у неё остались только бессвязные обрывки воспоминаний, может, и вовсе – воображаемых.

И Зина облегчённо перевела дух, когда сквозь распахнутые станционные двери увидела: в ландолете прибыл один только кучер, сразу же соскочивший на землю. Его серый летний армяк потемнел от дождя, и вода текла по околышу его картуза, по слипшимся в сосульки чёрным волосам и по густой бороде, которой мужик зарос, что называется, по самые глаза.

– Кажется, за вами приехали, Зинаида Александровна, – произнёс у девушки за спиной господин Левшин, и Зина вздрогнула от звука его голоса: в нём явственно сквозило разочарование.

Впрочем, она даже не успела повернуться к своему навязчивому знакомцу. Бородатый кучер переступил порог зала ожидания и громко возгласил:

– Я послан за барышней Тихомировой! Такая здесь есть?

Как будто без этого бесцеремонного вопроса не было видно, что иных барышень, кроме Зины, на станции не имеется! И всё же девушка поспешила ответить:

– Зинаида Тихомирова – это я! И я вас дожидаюсь…

Она хотела сказать: уже полдня. Но тут напольные часы «Павел Буре» в углу зала ожидания пробили шесть раз, и Зина смолкла на полуслове. Она и не предполагала, что прошло всего полтора часа с того момента, как проводник оставил её на станции.

Впрочем, кучер уже шёл в её сторону. И девушка с мимолётным удовлетворением отметила, что при его приближении Андрей Иванович Левшин отступил вбок и двинулся от Зининой скамьи прочь, в сторону дверей станции.

Кучер же, подойдя, снял с головы мокрый картуз, а затем окинул изумлённым взглядом Зинино белое платье и только что языком не поцокал. Да и то сказать: не пристало в таком непрактичном наряде ездить по железной дороге! Вот только дорожного платья в Зинином гардеробе не оказалось, и времени на то, чтобы таким платьем обзавестись, у неё не было. Пришлось ехать в обычном наряде, какой Зина носила летом в уездном Живогорске – где никто вот так, недоумённо, на неё не глядел.

Однако кучер быстро опамятовался: явно уразумел, что не пристало ему столь неучтиво разглядывать хозяйскую гостью.

– Меня, барышня, Антипом кличут, – проговорил он и чинно Зине поклонился. – Я кучером состою у господ Полугарских, к которым вы прибыли. И вы уж извиняйте, что встречаю я вас с опозданием. Бабушка ваша, Варвара Михайловна, пропала куда-то. Со вчерашнего вечера её никто в усадьбе не видел. Барин же наш, Николай Павлович, хоть и знал о вашем предстоящем приезде, но о дне и часе ему ничего не было известно. А телеграмму от вашей маменьки он только сегодня днём отыскал в бюро Варвары Михайловны. И, как только отыскал, сей же час отправил меня за вами.

2

Зина несколько раз изумлённо сморгнула, отказываясь верить в то, что правильно поняла услышанное. А потом в голове у неё зазвучал голос (ведьмы) бабы в чёрном платке: «Там немало народу запропало…» Зина оперлась рукой о спинку скамьи, так, что атласная сумочка-мешочек, висевшая у неё на запястье, заскользила вниз. И не упала на дощатый пол только потому, что зацепилась за отворот Зининой летней перчатки. Другой рукой девушка принялась тереть лоб, даже не замечая, что шляпка её от этого всё больше сползает на затылок.

Кучер между тем продолжал говорить:

– Я уж гнал, гнал лошадок, пусть и гроза разразилась! Ведь разве же это дело –