Темный феникс. Возрожденный - Фёдор Бойков

Мне понравилась дорогая, но строгая отделка — ни одной лишней детали вроде статуэток и безделушек, столь любимых аристократами моего мира. В воздухе витал лёгкий запах воска и старого дерева, а из столовой доносились приглушённые голоса.

Стоило нам шагнуть к лестнице, как из столовой торопливо вышли слуги, застывшие при виде нас. Я скользнул взглядом по чёрным ливреям с гербами рода Шаховских и лицам, которые знал благодаря воспоминаниям Константина. Все они были из одной семьи потомственных слуг, верно служивших роду на протяжении нескольких веков.

Герасим, сухопарый и седовласый дворецкий, совершил идеальный поклон, отточенный за годы службы. Его сын и будущий преемник Яков повторил поклон, а две младшие родственницы, вероятно, дочери или внучки Герасима, быстро и тихо присели, сложив руки на фартуках и опустив головы вниз.

— Господин, ритуал прошёл без осложнений? — глухо спросил Герасим, скользнув взглядом по моему лицу, будто искал что-то, а потом посмотрел на Вику, которую я держал на руках. — Мы можем чем-то помочь вам?

— Ничего не нужно, благодарю, — ответил я, чуть покачнувшись от слабости.

Не знаю, какой ритуал проводили детишки, но осложнения точно были. Их брат погиб, а в его теле оказался перерождённый феникс. Я мрачно усмехнулся и ступил на лестницу. Слуги тут же растворились в полумраке коридоров, будто их и не было, только лёгкий шелест ткани выдал их исчезновение.

Уже наверху я уложил Викторию в её кровать, отослал Бориса к себе и встал в центре своей комнаты. Письменный стол Константина был в идеальном порядке, будто здесь не юноша жил, а старый ключник Лейн из моего ордена. Тот тоже каждую бумажку чуть ли не по линейке вымерял, когда в стопки укладывал.

Первым делом я направился в ванную комнату и принял душ, смывая с себя пепел моего храма и тлен пещеры под родовым имением. Я протёр ладонью зеркало и усмехнулся отражению. Придётся потренировать мимику, чтобы на этом лице она смотрелась более естественно.

Я провёл пальцами по чёрным волосам, постриженным по местной моде: спереди прядки доходили до скул, а сзади были подбриты почти под ноль, как и виски. Мой предшественник заботился о внешности, несмотря на то что предпочитал балам и вечеринкам книжные магазины и библиотеки. Мои губы снова искривились в усмешке — Константин Шаховский был красив и изящен, как и положено отпрыску благородного рода.

И всё же я никак не мог понять, почему тьма дала мне второй шанс, ведь она никогда не отдавала то, что считает своим. А я был в её власти весь с потрохами. Так или иначе, мне удалось возродиться, пусть и в чужом теле.

Вселенная не любит пустоты, она всегда стремится заполнить пробелы. Похоже, я тоже стал такой заплаткой для этого мира — ему зачем-то нужен род Шаховских. В воспоминаниях Кости были только тренировки с мечом и книги. Сотни книг, которые мой предшественник поглощал с какой-то нереальной скоростью.

Этот парень даже на смерть родителей отреагировал так, будто это лишь досадная помеха, ставшая причиной проблем. Ни сожаления, ни ответственности за младших. Константин переживал лишь за то, что останется меньше времени на «самосовершенствование», как он называл свои регулярные занятия в библиотеке.

Я сжал челюсти. Острые скулы проявились чётче, а в серых глазах появилось презрение. Этот книжный червь старался держать себя в форме, но его упражнения с мечом годятся разве что для малышни. Придётся постараться, чтобы сделать это тело крепким и сильным по-настоящему.

Слабые нигде не выживают, их пожирают сильные. Что и случилось с когда-то великим родом Шаховских, от которого осталась лишь горстка детей, несколько преданных слуг и огрызки родовой гвардии. Валерий Шаховский вместе с супругой погибли две недели назад во время рейда за стену, а дети не справлялись с тьмой в их венах.

Константин и тут умудрился отличиться — он был практически лишён родового дара. Ему не подчинялись тени и тьма, даже родовой перстень не ожил на пальце. И теперь мне предстоит разбираться с тем, что оставили старшие Шаховские после себя.

Я накинул халат и спустился в холл, направляясь в опустевшую столовую. Ни одна половица не скрипнула от моих шагов, хотя я двигался в темноте, не зажигая свет. Мне он не был нужен — я видел каждую тень, каждую щёлочку между деревянными панелями на стенах.

— Костик, ты? — донёсся до меня скрипучий голос со стороны кухни. — Чай будешь?

Шагнув в кухню, я увидел сгорбленную старушку, которая в кромешной темноте расставляла чашки и сладости. Воспоминание вспыхнуло само собой. Бабушка Юля или, как называл её про себя Костя, — старая перечница — была матерью отца и следила за хозяйством в особняке.

— Ба, — я сбился на полуслове. Константин никогда не называл её так. — Юлия Сергеевна, я буду рад попить чай в вашей компании.

— Даже так? — хмыкнула старушка и беззаботно улыбнулась. — Тогда бери чашку. Как прошёл ритуал?

— Не знаю, — я передёрнул плечами. — Я мало что помню. Только тьму и её дыхание.

— А тело в порядке? — прищурилась бабушка. — Слабости нет?

— Есть, — коротко ответил я и сделал глоток чая. Горячая жидкость обожгла горло, и я с непривычки выпучил глаза. Я сумел обжечься⁈

— Вижу, что дар родовой ты принял, — кивнула Юлия Сергеевна. — Как в полную силу войдёшь, так и заявишь права. Пока — рано.

— И долго нам позволят тянуть? — спросил я, выгнув бровь.

— Две недели со дня смерти главы прошли, — негромко сказала женщина, оценивающе глянув на меня. Я решил не копировать манеру поведения Константина — мне совершенно не хотелось изображать высокомерного индюка. — Завтра прибудут сотрудники имперской канцелярии, чтобы зафиксировать принятие родового дара. После — не больше месяца будет действовать пакт о неприкосновенности. Но по факту… недели две нам дадут, не больше.

— Почему? — снова спросил я, отставив чашку в сторону.

— Потому что никому не хочется, чтобы контроль над одними из двадцати четырёх врат за стену оказался в руках детей, — Юлия Сергеевна скривила губы и покачала головой. — Аренду за проход могут и гвардейцы собрать, а вот в случае прорыва… нас просто сметут, Костик.

— Понятно, — я задумчиво покрутил в руках печенье. — Благодарю за чай и беседу. Доброй ночи.

Печенье рассыпалось в моих пальцах. Две недели. За это время в моём мире можно было бы собрать армию. Здесь же… я посмотрел на крошки на ладони. Даже если я использую все свои знания и опыт, моё тело ещё