Дурак из Бездны - Дмитрий Нелин

— У меня нет ни денег, ни времени на ваше заведение, — ответил я и встал. Ноги слегка дрожали от злости и унижения.

— Какой гордец, — рассмеялась тетка. Ее смех был сухим и колючим. — Тогда вы всегда можете поступить в спецучилище. Туда берут с баллом ниже вашего в два раза. Есть много вполне востребованных специальностей, где знание математики лишь навредит.

— Кто-то же должен собирать фрукты и овощи, выносить мусор из ресторанов, мыть посуду или просто подавать блюда гостям, — подытожил мужчина и широко улыбнулся, обнажив желтые зубы. — Не всем быть шеф-поварами. А если у вас прямо тяга к кулинарии, то можете попробовать устроиться помощником шавермиста в одну из кебабных. Туда даже без спецучилища берут. Начнете с азов, скажем так.

Я молча забрал свои документы и покинул мрачный «Бримгерген». Хлопнув тяжелой дверью, я вырвался на улицу, где воздух показался невероятно свежим после духоты кабинета. Мне все было понятно. На меня накатили тоска и дикое разочарование. Я понял, что проиграл. Конечно, подсознательно я был готов к этому повороту, но все равно надеялся на лучший исход. Я должен был задуматься и понять, почему все пошло не так. Однако сейчас на это нет времени.

Сейчас я должен вернуться домой и сказать родителям, что все кончено. Выбора нет. Пойду в спецучилище, как и говорил Тео. Стоп!

Я достал телефон и посмотрел на часы. До назначенного времени осталось полчаса! Офигеть, так и опоздать можно. Была не была! Доверюсь гостю из Бездны, посижу на скамейке. Что может произойти плохого? Но нужно ускориться. Я побежал в метро. По пути успел купить бутылку газировки со вкусом шиповника и эвкалипта. Ее прохлада освежила меня. Ничего, на вкус такая, бодрит.

«Курели» — новая станция. Ее построили всего пару лет назад. Современная архитектура из стекла и бетона, яркая подсветка, гладкий мраморный пол. И прежний рабочий район сразу же оброс торговыми центрами и скверами. Памятник забавному мистеру Лису стоял рядом с каменным фонтаном в виде шара. Вода стекала по нему ровными струйками. Народу было немного. Я сверился с телефоном. Остается три минуты. Я сел на скамейку из холодного металла и пластика и стал ждать. Сердце колотилось в такт секундной стрелке.

— Молодой человек, — внезапно ко мне обратилась какая-то женщина с ребенком. Малыш тыкал пальчиком в бронзового лиса. — Не могли бы вы встать, мы хотим сфотографироваться?

В любой другой ситуации я бы с радостью уступил им место, но сейчас этого делать было нельзя.

— Извините, но я жду здесь своего друга. И этот памятник единственный ориентир. Я уступлю вам буквально через несколько минут. Хорошо? — я ответил максимально дружелюбно и честно, но женщине все равно мой ответ не очень понравился. Она обиженно надула губы и отошла. Ребенок заплакал от разочарования. В их глазах я был чудовищным быдлом, не меньше.

На часах стукнуло ровно три минуты четвертого, и я осмотрелся. Никто не подсел ко мне. Никто не подошел. Только ветер гнал по плитке клочок бумаги. Выходит, что гость соврал? Картишки подвели? Я отвел взгляд и вдруг заметил странного мужчину в грязной одежде. Неужто отщепенец? Так звали людей без места жительства, ведущих уличный образ жизни и выживающих за счет попрошайничества. Я таких уже давно не встречал, так как полиция рьяно следила за подобными персонажами и быстро выдворяла их из города.

Одет отщепенец был не по погоде. В промасленной зимней желтой куртке, грязных дутых штанах и стоптанных сапогах. На голове вязаная шапка в коричневых пятнах. Борода всклокочена, и в ней видны хлебные крошки. Отщепенец вел себя странно. Он безумно вращал глазами — каждым по отдельности, будто хамелеон, и бормотал что-то под нос. Но люди его словно не замечали. Прохожие обтекали его, как ручей вокруг камня, не глядя в его сторону. Никто даже не стал вызывать полицию, что было совершенно нетипично. Мужчина дошел до Мистера Лиса, и его глаза внезапно сфокусировались. Стеклянный и мутный взгляд уставился на меня.

— Так вот ты где, сука, прячешься! — заорал он хрипло, как ворон, и бросился на меня с кулаками. Его движения были резкими, неожиданно быстрыми. Я всегда дрался плохо, а тут пусть и отщепенец, но все-таки взрослый мужик. Я подскочил со скамейки, попытался уклониться, но массивный кулак, сверкнувший металлом боевых перстней, вошел мне четко в лоб. Боль была мгновенной и ослепительной. Удар был такой силы, что я тут же и вырубился. Аж искры из глаз посыпались. Мир погрузился в темноту.

Очнулся я уже в больнице. Резкий запах нашатыря ударил в нос. Я открыл глаза и огляделся. Рядом со мной стояли полицейский с золотыми погонами, врач в белом халате и какой-то неизвестный мне мужчина в строгом сером костюме. Он выделялся безупречной осанкой и фиолетовыми линзами в узких прямоугольных очках.

— Он очнулся, — врач посветил мне в зрачки ярким фонариком и проверил пульс. — Вроде все в норме.

— Вы помните, кто напал на вас? — сразу спросил полицейский. Его лицо было усталым и недовольным. — Кто вас ударил?

— Какой-то отщепенец, — ответил я. Голова раскалывалась. — Но я плохо помню его внешность. Бородатый такой.

— Вы уже видели его раньше?

— Нет, никогда.

— Я же говорил вам, Альфред, — покачал головой джентльмен в узких очках с фиолетовыми линзами. Его голос был бархатистым и спокойным. — Наши ученики не имеют никакого отношения к этому инциденту.

— Да? Тогда, господин Свенсон, посмотрите на его лоб. Или вы думаете, что я вызвал его просто так? Покажите голову потерпевшего. К тому же какие могут быть отщепенцы в центре города?

Врач осторожно снял с моего лица повязку. Прикосновение к воспаленной коже было болезненным.

— Ну, что скажете? — полицейский испытывающе смотрел на джентльмена. Его взгляд был острым, как бритва. — Отметины от кастета или боевых перстней. Шестерки. И такие носят только ученики вашей школы.

— Хм, — джентльмену было нечего сказать. Он нахмурился, рассматривая отпечаток. — Я хочу поговорить с этим парнем наедине. Альфред, вы же разрешите мне это сделать? — сказал он.

— Да, но только по нашей старой дружбе. В последнее время у меня много заявок на этот ваш хренов «Вольфскал». Страдают ученики других школ. Мы закрываем глаза на эти разборки, но все это до определенной