Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, пронеслось в голове Аваловой. Откуда у семнадцатилетней школьницы всё это? Дорогой кошелёк, конечно, мог подарить Антон Сиджан, но эти деньги, виза и швейцарский адрес, что это? Возможно, они туда с родителями хотели поехать. Ладно, сейчас узнаем.

— Макс, идите сюда, — позвала она, потом секунду подумала и добавила: — И родителей приведите.

Рауш явился незамедлительно. Его долговязая фигура была в проеме уже через секунд десять. Пока она здесь осматривала комнату, молодой оперативник беседовал с родителями, если, конечно, это можно было назвать беседой. Почему мы не придумываем слов для таких моментов? Беседовал, разговаривал. Разве можно разговаривать или беседовать с человеком об убитом его ребёнке?

Вслед за Раушем в комнату прошли родители. Они с ужасом глядели по сторонам, словно бы вместо комнаты дочери зияла черная дыра. Отец и мать, постаревшие и осунувшиеся, с пустыми равнодушными глазами, совсем не такие, как на фотографиях в альбоме. Это не физическое, поняла Ксения. Физическую боль можно перенести, любую самую тяжелую. Невозможно было перенести лишь душевную боль. Боль от потери частички себя. У девушки защемило сердце. Защемило от чувства собственного бессилия, от того, что она, придумывающая логические комбинации, не сможет вернуть этим людям их дочь. Она ушла. Ушла навсегда.

Авалова жестом поманила Рауша и продемонстрировала ему кошелек.

— Что вы об этом думаете? — спросила она.

Увидев содержимое, Макс удивленно присвистнул.

— Ничего себе содержимое для школьницы, — прокомментировал он.

Раздался тяжелый вздох.

— Вы что-то нашли? — испуганно спросила мать мертвым голосом. Было видно, что для неё важна любая информация. Ксения показала сумку и кошелек.

— Скажите, это вещи вашей дочери? — спросила девушка.

Мать не двинулась с места. Отец подошел ближе на шаг и, прищурив глаза, вгляделся в предметы.

— Да, — хрипло сказал он, — эту сумку мы дарили ей на Новый год, а вот кошелек… Я никогда не видел у неё подобного кошелька.

Ксения задумчиво дернула бровью.

— Возможно, у вас есть предположение, откуда он мог появиться? — спросила она. — Может быть, ей подарила его подруга или молодой человек?

Отец отрицательно замотал головой.

— Нет, — сказал он, — её бывший парень никогда ей ничего не дарил.

Ксения осторожно усмехнулась.

— Как же он тогда за ней ухаживал? — спросила девушка.

Отец пожал плечами.

— А как ухаживают современные парни, — заговорил он, — познакомился, понравилась и завертелось. У них сейчас это быстро. К тому же Катя никогда бы не приняла его подарков. Это ведь не на его деньги было бы.

Авалова сухо кивнула.

— Ясно, — сказала девушка, — а скажите, вы не собирались в ближайшее время за границу?

Отец мрачно посмотрел на неё.

— Послушайте, что за вопросы? — спросил он. — Причём здесь заграница? Что вы нашли в этом кошельке? –

Ксения вздохнула.

— В сумке вашей дочери мы обнаружили её загранпаспорт с проставленной французской визой, а ещё вот этот кошелёк с тремя тысячами швейцарских франков.

Мать закрыла рот рукой то ли от шока, то ли от ужаса.

— Что вы такое говорите? — проговорил отец. — Такие деньги, у нас их с роду не было. И ни в какую Францию мы не собирались. Франция! У нас младший сын только что в школу пошел. Нам его на что поднимать?

— Возможно, вы просто не знали, — предположила Ксения, — может быть, она собиралась поехать с Антоном?

— Да что вы! — сказала мать. — Катя никогда нас не обманывала. Скрывала что-нибудь, возможно. Но такое! Да мы бы сразу узнали! Мы с ней были очень близки.

Ксения кивнула.

— У неё были друзья или подруги, кроме школьных? — спросила она.

Отец с бледным лицом и потухшими глазами пробормотал:

— Насколько я знаю, нет, обычно после школы она сразу возвращалась домой. Сидела с братиком. У нас работа заканчивается поздно, и она забирала его из школы и ждала нас.

— Обычно? — переспросила Ксения.

— Она задерживалась, один или два раза, — проговорила мать, — один раз даже пришла утром, сказала, что была у Тани.

— А что такое? — спросил отец. — У вас какая-то другая информация?

— Судя по показаниям свидетелей, — вступил Рауш, — она покинула вечеринку и должна была с кем-то встретиться.

— С кем? — спросила мать.

— Мы не знаем, — сказала Ксения, — но, судя по всему, этот кто-то не из лицея.

Вновь отрицательный кивок.

— Вы знали, что она интересуется политикой? — спросил Рауш. — Нам это сказала её учительница.

Короткий кивок согласия от отца.

— Да, — сказал он, — все время с ней носилась. Ходила на разные акции и прочее. Я даже иногда бранил её за это, мол, тебе-то что, смотреть, как они, политиканы эти, все власть дербанят.

— И что она ответила вам?

Отец невесело усмехнулся:

— Сказала, что я ничего не понимаю и что молодежь должна решать судьбу страны.

Авалова дернула бровью. Она уже это слышала, недавно.

— Вы никогда не слышали от неё фамилию Левицкий или словосочетание «Лига честности»?

Ещё один отрицательный кивок.

В кармане Ксении завибрировал мобильник.

— Авалова.

— Вас беспокоит помощница Александра Верховского, — раздался женский голос в трубке, — моя фамилия Рыкова. Александру Владимировичу нужно с вами встретиться и обсудить кое-какие детали дела, которое вы ведете.

А мне-то как нужно с ним встретиться, ухмыльнулась про себя Ксения. Но Верховский позвонил первым, хотя его вроде бы ничего не связывало с этим делом. Мог дождаться звонка, значит, нервы оказались не такими крепкими, как говорят.

— Скажите где и когда, — сухо произнесла девушка, она могла бы промариновать их немного, но желания играться не было никакого. Девочку убили, и это трагедия, а над трагедиями Ксения никогда не иронизировала.

— Ресторан «Чайка» вас устроит? — спросила Александра. — В 14.00.

— Хорошо, я буду, — бесстрастно ответила Ксения.

— Что там? — спросила мать погибшей девушки.

— Это по работе, мне нужно ехать.

— Это связано с Катей? Обманывать их не стоило.

— Возможно, — сказала Ксения, — я встречаюсь с Александром Верховским, это спонсор лицея, где она училась.