Арина Великая - Владимир Александрович Бердников

Илья с интересом взглянул на стоящую перед ним молоденькую красавицу. Мелькнуло: «Вот как выглядят жёны русских олигархов. От такой бы и я не отказался».

– Странно. Григорий Александрович должен был уже вернуться, – сконфуженно пробормотал Илья. – Впрочем, мы, в принципе, обо всём договорились. Сегодня я просто хотел с ним попрощаться перед отъездом.

– Интересно, какие серьёзные дела могут быть у вас с Григорием Александровичем? – Арина бросила на юношу оценивающий взгляд. – Вы, наверное, ещё студент?

– Вы правы, я студент Новосибирского университета, учусь на молекулярного биолога.

– А меня зовут Ариной, и я студентка Питерского универа. Кстати, я тоже учусь на молекулярного биолога! А как насчёт великих планов?

Илья застенчиво улыбнулся:

– Боюсь, мои планы не подлежат огласке.

– Ну, раз вы не можете говорить о своих планах, то почему бы нам не поболтать о вашей прошлой жизни?

Менее всего хотел Илья говорить о своём прошлом.

– Мадам, я, фактически, ещё ничего не сделал, и говорить мне, собственно, не о чем.

– А кстати, когда вы родились?

– Шестого апреля 91-го. А что? Это важно?

– Для меня важно. Ведь я родилась примерно тогда же. И всё-таки я старше вас на целых три дня.

Они рассмеялись.

– Хотите выпить? У меня есть отличный шотландский вискарь, – она указала поворотом головы на бутылку на столике рядом с её креслом.

– Извините, сударыня, однако ж, я всё-таки попрошу вашего соизволения покинуть сей гостеприимный дом. Мой борт на Красноярск вылетает через четыре часа. И к тому же в настоящее время я временно не пью.

– Зарок?! С ума сойти! Вы держите слово перед собой?

– Стараюсь.

– Какой же вы молодец, Илья. Вы способны управлять своими низменными желаниями. Мне бы так.

Илья окончательно сконфузился.

– Да полноте, сударыня, ну какой же я молодец, если я в жизни своей ещё ничегошеньки не сделал, – тихо, но твёрдо выговорил он и направился к выходу.

Илья ушёл, Арина налила себе виски, выпила и уставилась на дверь, захлопнувшуюся за молодым человеком.

– Ну что ж? Одного талантливого клона я потеряла, а другого, не менее талантливого, похоже, нашла. Этот странноватый парниша мог бы – а, собственно, почему бы и нет? – заполнить зияющую прореху в моей душе после потери Олега.

Никифоров приехал из деловой поездки на рассвете следующего дня. Сам приготовил кофе и вкатил изящный столик с лёгким завтраком в спальню.

Арина открыла заспанные глаза:

– Дорогой, где тебя носило целых три дня? У тебя уже кто-то появился? И зачем ты всюду таскаешь за собой эту твою Машу с её чертовски синими глазами?

– Не мели чепухи, Козочка. Маша моя секретарша, не больше. И вообще только идиоты заводят романы со своими секретаршами. Ни один приличный зверь не гадит в своей норе. Отчитываюсь: я проводил типа проверку хозяйства Ползунка. Хотя этот старикан – чистейший ботаник без малейшего понимания финансовых вопросов, но в своём деле он дока. Правда, за ним нужно присматривать; такие, как он, несмотря на весь свой интеллект, могут стать игрушкой в руках благообразных мошенников с докторскими степенями. Дожил до шестидесяти с гаком, а ума не нажил.

– Вижу я, недолюбливаешь ты, Гриша, учёный люд. Может, завидуешь?

– У меня свои счёты с высоконаучной публикой. В основном это довольно посредственный народец, одно слово: «окодэмики», но болтать они, та скать, мастаки и слова знают хитрые, звучащие загадочно и очень умно. Но если разобраться, ничего диковинного в тех словах нет. Просто безобидные, но трескучие греко-латинские термины.

– Чего же ты позволяешь этим бездарям столь важное для нас дело делать? Твою священную плоть клонировать, – сказав это, Арина расхохоталась. – Извини, дорогой, но сама собой напрашивается хохма: «Твою бескрайнюю плоть многократно копировать».

– Фу, бесстыдница! – захохотал Никифоров и стиснул Арину в объятиях. – Обожаю твой острый язычок.

– Не забалтывай мой вопрос, Гришуля. Будь голубчиком, объясни, почему ты позволяешь всяким окодэмикам совать нос в наши тайны?

– Не бойся, дорогая, я, как говорится, всё-таки способен отличить льва от козла. Среди бездарной массы болтунов крайне редко, но всё-таки попадаются настоящие учёные. Они подобны, образно говоря, горсточке жемчужин в огромной груде навоза.

– Гриша, неужели твой слух не режут эти затёртые до дыр сравнения? И когда ты, наконец, отвыкнешь засорять свою речь этими ужасными «та скать словечками»?

Никифоров развёл руками.

– Как видишь, Ариночка, я ужасно несовершенен, зато у меня есть ты – воплощение абсолютного совершенства.

– Ладно, оставим комплименты. Как там у Поползнева? Смонтировал он свои родильные станки?

– Всё в процессе. Говорит, к концу года завершит монтаж первых двух клонотронов. Такое забавное название он придумал для своих э-э-э… типа изделий.

– Ай да Поползнев, ай да божий одуванчик! – Арина мечтательно улыбнулась. – А ведь названием своих изделий он намекает, что по важности они не уступят всяким там циклотронам и синхрофазотронам физиков, кующих ядерный щит Родины.

– Да пусть этот Ползунок назовёт свои аппараты хоть коллайдерами адронными, лишь бы пахали. Подгонять старичка я не стал, – уж больно важное дело делает, уж больно, тэкэть, ответственное. Забавно, что этого гениального безумца нужно не подгонять, а, наоборот, просить не спешить. Он норовит делать всё сам, к своим коллайдерам никого не подпускает, а ведь ему уже шестьдесят третий годок пошёл, в таком возрасте люди ошибаться могут. Ему надо бы как-то помочь, но как? И, главное, кем?

– Знаешь, дорогой? – глаза Арины бессмысленно вонзились в золотого амурчика, украшающего заднюю спинку их супружеского ложа. – Позволь мне помочь этому забавному старичку.

– А как? Сначала тебе надо университет закончить.

– Надеюсь, степень бакалавра тебя устроит?

– Вполне.

– Учти, Гриша, диплом можно делать где угодно, лишь бы руководитель имел надлежащую квалификацию. Не сомневаюсь, что мой деканат устроит доктор биологических наук, имеющий лабораторию для отвода глаз где-то в Красноярске.

– Мысль неплохая, но тогда я не буду тебя видеть.

– У тебя же полно дел в Норильске. Просто будешь прилетать туда чаще.

27

Арина поспешно сдала экзамены и зачёты за четвёртый курс, оставался лишь диплом. Двадцатого ноября она прилетела в Красноярск, чтобы отметить командировку в Институте Севера. При входе в Институт её задержали, проверили документы и куда-то позвонили. Вскоре к военизированной вахте подбежал светловолосый молодой человек. Это был Илья Маковский, тот юноша, что пару месяцев назад заходил в её петербургские апартаменты. «Похоже, судьбе угодно меня искушать. Боже, как подходит к его глазам этот изящный небесно-голубой галстук!» – мелькнула у Арины