Нелетная погода - Александр Бушков

Воцарилось неловкое молчание. От палатки доносились гитарныепереборы и ленивый басок:

– Тишина – недолга,

грусть шумит, как пурга

в сухостое прошедших столетий.

Коль отчаялись мыслью пронзить пустоту,

что ж вы намертво бога прибили к кресту,

распрочертовы дети?

Великое множество гитаристов работало под Шеронина, но ихтворчество оставляло желать лучшего.

– «Чтоб блудниц не любил,

чтоб о правде не ныл,

и о тихом добре не долдонил…»

Ваш единственный тест —

неоструганный крест

да по паре гвоздей на ладони…

– Как вам песня? – невинно спросил Панарин.

– Возможно, я вас огорчу, но могу ее толькоприветствовать. Конечно, к образу Христа этот молодой человек обратилсяисключительно в поисках поэтических красивостей, но то, что вы привлекаете нашиобразы для осмысления обуревавших вас проблем, не может нас не радовать…Позвольте откланяться. Крайне приятно было познакомиться.

Он с достоинством благословил обоих отработанным доавтоматизма жестом и не спеша зашагал к лагерю.

– М-да, – сказал Панарин. – С орлами он наснеплохо подсек… Что твои ящики?

– Фон от него идет сильный, – сказалКузьменко. – Не слабее, чем от твоих личных сложностей.

– А верит он в то, что декларировал?

– Ох, а я тебе объяснял, распинался… – поморщилсяКузьменко. – Откуда я знаю? Обидно – мы не можем выбить разрешения наэксперимент, а у этих имеется собственный звездолет…

– Традиции – живучая штука, – сказалПанарин. – Пусть себе потешатся напоследок, прежде чем вымереть…

– А тебе не кажется, что мы их недооцениваем?

– Мы? – удивился Панарин. – Брось, какое там.Полечу я, пожалуй. Возьму крылья мои поутру и гряду к поселку…

Грузового мобиля уже не было, гитарист затих. Заглядывать впалатки показалось неудобным, и Панарин направился к своему мобилю.

– Командор! – остановил его незнакомый девичийголос.

Панарин обернулся и узнал блондинку, которая была позавчерав «Приюте» с Иреной.

– Здравствуйте. А где Ирена?

– Где-то в поселке. Так даже лучше.

– Почему?

– Она девушка самолюбивая. Обещала похвастать передвами успехом, а хвастать, оказывается, и нечем.

– Неудача?

– Увы, – грустно сказала девушка. – Откопалиподающую надежды плиту, но быстро выяснилось, что ничьи руки к ней неприкасались – курьезы тектонической деятельности. И о письменах не может идтиречи – курьезы природы… Хорошо хоть, не успели поднять шум на всю Ойкумену, какпредлагали некоторые горячие головы… И у вас без изменений?

– Без малейших.

И они улыбнулись друг другу печальной улыбкой людей,связанных общей бедой.

Вернувшись к себе, Панарин позвонил Муромцеву и спросил,есть ли какой-нибудь смысл в исследованиях аномальных областей пространстваконфигурации К-3 – он специально запомнил и за точность ручается.Муромцев, задумавшись не более чем на десять секунд, сообщил, что данныеобласти, равно как и отличающие их аномалии, давно и скрупулезно изученысовременной наукой и возиться с ними далее означало бы примерно то же самое,что вычислять значение числа «пи» до миллиардного знака после запятой –теоретически это возможно, а практически никому не нужно. Мыcль о том, чтогости с «Апостола Павла» могли усмотреть в них что-то, ускользнувшее от взорасовременной науки, Муромцев с негодованием отмел как дилетантскую. Разве чтоименно в этих областях пребывает Господь Бог, но уж верить в это или нет – личноедело Панарина.

После этой отповеди, прибавившей толику недоумения, Панаринпозвонил Марине, но здесь его ожидал афронт номер два – узнав, о чем онсобирается ее просить, Марина крайне резко заявила, что не видит нужды второйраз отправляться в полет и в оруженосцах не нуждается. Правда, онапреисполнилась холодности лишь после того, как Панарин рассказал о сутизатруднений, и у него сложилось впечатление, что она просто-напростонедолюбливает ИНП и его эксперименты…