Судьба боится храбрых - Андрей Имранов

Проснулся Тим от неприятного запаха и еще более неприятного жужжания. Он перевернулся в полудреме, спрятал голову под руку, но ни запах, ни жужжание не исчезали, и Тим нехотя открыл глаза. Потянулся, морщась от боли в отлежанных мышцах, и принюхался. Пахло чем-то кислым, а жужжали, несомненно, насекомые. Тим быстро приподнялся и огляделся. Годзилла безмолвной статуей маячил неподалеку от места, где лежал Тим, а вокруг этого места, радиусом примерно метра два, были вперемешку навалены трупы всяких животных — местами аж в три ряда. Пирующие насекомые облепляли туши так, что те казались живыми и шевелящимися. Тим сглотнул и перевел взгляд на неподвижного Годзиллу.

— Ну ты, тля, Терминатор, — сказал по-русски Тим с уважением.

Годзилла пошевелился.

— Не понял задания, — сообщил он, переступил с ноги на ногу, и добавил: — Я съел некоторых из нападавших, но это же не было запрещено?

Тима слегка замутило.

— Нет, — сказал он, перейдя на язык Сай, — все правильно.

Встал, выбрал участок, где трупов было поменьше, разбежался и перепрыгнул границу. Вспугнутые насекомые поднялись жужжащим облаком, Тим почувствовал в прыжке несколько мягких шлепков по телу, но кусать его никто не стал — спасибо тому мудрому ученому. Тим сделал по инерции пару шагов и зашипел от боли — в необутую ногу впился сучок. Тим сел на землю, вытащил его из пятки, мрачно осмотрел ранку и замотал ее импровизированным бинтом, сделанным из носка со второй, обутой ноги.

— Надеюсь, местные ученые позаботились насчет заражения крови, — пробормотал он, поднимаясь и пробуя перенести вес на раненую ногу. Терпимо. Но обувь надо найти.

— Хозяин, — сказал Годзилла, — мне следовать за тобой, охраняя?

Тим вздохнул и повернулся к чудищу.

— У тебя где-то есть листки с записями, прочитай их, — сказал он.

Тим ожидал, что чудище сейчас достанет листки и примется их перелистывать, но Годзилла не стал этого делать. Он постоял в раздумьях секунд десять, потом издал какой-то странный урчащий звук, слегка присел, снова встал и замер минут на пять.

— Э! — встревожился Тим. — Что случилось?

— Я прочитал, — ответил Годзилла секунд через пятнадцать странно изменившимся голосом. — Дозволяешь ли ты мне действовать в соответствии с собственными желаниями?

Тим озадачился. Вчера Годзилла ничего такого не спрашивал. А вот в соответствии с чем он вчера действовал — это вопрос. Интересно, что будет, если сказать «да»? В смысле — не будет ли чего плохого? Может, сказать «нет» и просто приказать ему идти к этому Сейесу? А если он как-нибудь сам освободится? Вряд ли Руша Хем разрешал ему делать что захочется.

— Дозволяю, — сказал Тим и напрягся.

— Я удовлетворен твоим дозволением, — сообщил Годзилла и повернулся. — Ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?

— Могу, — сказал Тим. — Правда, перекусить бы не мешало. Я с позавчерашнего вечера ничего не ел.

— Можешь съесть любого из них, — великодушно предложил Годзилла, подразумевая, видимо, гору трупов. — Я уже сыт, и мне они больше не нужны.

— Нет, — сказал Тим, — я, пожалуй, еще поголодаю. Пошли к Сейесу. Далеко до него?

— Двадцать девять ланов.

«Ага, — прикинул Тим — одиннадцать ланов мы, стало быть, отшагали. Нормально, почти треть. Может, к вечеру доберемся». А вслух сказал:

— Подними меня, и пошли. «Тарелку» только не забудь.

Годзилла молча и стремительно посадил его себе на спину. Тим поморщился — слегка обожженную за вчерашний вечер кожу седалища тут же начало пощипывать. Он поерзал, устраиваясь поудобнее, а Годзилла уже шагнул внутрь круга трупов, подхватил с земли «тарелку» и поднял ее наверх. Тим, отмахиваясь от туч насекомых, быстро схватил протянутый предмет и с нетерпением сказал:

— Пошли быстрее.

Годзилла пожелание Тима воспринял буквально и рванул так, что у Тима ветер в ушах засвистел, он едва успел пригнуться и спрятаться за загривком чудища от летящих навстречу веток. «Клево, — подумал Тим. — Я и не знал, что он так быстро умеет. Теперь мы точно до этого Сейеса сегодня доберемся — с такой-то скоростью».

Но радовался Тим рано — лес скоро стал зеленее и гуще, так что даже Годзилле пришлось поумерить прыть. А если бы Тим шел тут один, он бы, наверное, и километра за день не проходил — такая вокруг раскинулась непролазная чаща. Умершие деревья здесь не падали, а засыхали над землей, удерживаемые ветвями других деревьев и разросшихся кустов. Годзилла выставил вперед две свои «руки» и работал ими, как топорами — только щепки летели. Получалось у него неплохо, но двигались они теперь медленно, тем более что рельеф местности значительно ухудшился — им постоянно попадались овраги с текущими по дну ручейками, просто овраги, обрывы и косогоры. Так что когда к полудню Тим поинтересовался, сколько еще осталось до Сейеса, то получил ответ, который его ничуть не порадовал:

— Двадцать один лан.

Тим сначала расстроился, но, подумав, расстраиваться перестал — подумаешь, на день больше, на день меньше. Воды тут хватает, вон — на каждом шагу ручьи. Тим уже напился из одного, и вода ему понравилась — холодная, чистая и вкусная. Так что от жажды он не умрет, есть, правда, хочется, ну так это ничего страшного: Тим слышал, что человек может месяц без еды прожить, а уж дней пять-шесть — так это даже полезно. А столько они уж всяко не будут по лесам шляться, да и вообще — вовсе не обязательно месяц голодать, когда совсем припрет, можно будет и тушку какого-нибудь животного сжевать. Ну и что, что костер развести нечем, жить захочешь — как-нибудь и сырое мясо проглотишь. Но пока сырого мяса не хотелось, более того, как ни странно, кушать вообще хотелось намного меньше, чем вчера.