Никольский. Выйти из Тени - Макс Волков

- У нас по-другому не бывает, - он обернулся на вторую машину и взмахнул рукой, подавая знак. Все четыре двери второго автомобиля открылись. Двое мужчин, одетых в черное, с черными же шапками на голове, которые к тому же полностью закрывали лица, аккуратно вынули из машины ребенка лет пяти и маленькую хрупкую женщину. Оба были без сознания. Я вопросительно посмотрел на «прилизанного».

- Они пытались оказать сопротивление, пришлось усыпить. Проспят еще часа четыре, - пояснил он. – Куда нести?

Я молча кивнул в сторону усадьбы, и двинулся первым. Шли молча. Повода для задушевных разговоров не было. Меня не интересовали ни детали «операции», ни какие потери понесли обе стороны. Единственное, что я спросил, не заметили ли они преследования.

- Нет, хвоста не было. Да если бы и был, мы бы скинули его до того, как направились сюда.

Это хорошо. Не то, чтобы я боялся, что люди Боброва ломануться в мои владения отвоевывать заложников или мстить. Думаю, этого не стоит опасаться, даже когда конкурент узнает о ночных событиях. Просто было приятно осознавать, что еще пара часов спокойной жизни у меня есть.

Мы проследовали в одну из пустовавших до сих пор комнат первого этажа. Она предназначалась для горничных, была обставлена весьма скромно: две кровати, два шкафа и комод.

Мужчины так же бережно сгрузили свою ношу и удалились.

- Позвольте откланяться, - коротко кивнул «прилизанный» и развернулся к двери.

- Хотел попросить о еще одной маленькой услуге, - спросил я уже, сознательно наглея.

- Чего изволите? – нахмурившись, спросил он.

- Нужно вывезти кое-какой мусор, - загадочно улыбнулся я.

***

- И куда прикажете этот мусор везти? – подручный Винокурова посмотрел вслед двум мускулистым ребятам, выносившим из сарая горе-сыщика.

Почесывавший затылок Серега глянул на меня крайне обеспокоенно. Видимо, переживал за жизнь очкарика. А сам ведь вилами угрожал.

- В какой-нибудь лесок по дороге, но подальше отсюда. Пусть поплутает, испугается. Бить, а тем более убивать, не надо.

- Сделаем, - кивнул «прилизанный» и вышел в ночь.

- Так что же получается? Семья Артемыча здесь? Все закончилось?

- Семья Артемыча действительно здесь. Но все только начинается, мой наивный друг. Теперь нам нужно быть в десять раз внимательнее и осторожнее, потому что Бобров будет искать другие пути избавиться от конкуренции. Поэтому ты с сегодняшнего дня живешь на конюшне, ведь доверять могу только тебе, - пояснил я, предупреждая возможное возмущение конюха. – А я пойду, обрадую нашего звериного доктора. Ведь, когда его жена и сын проснуться, лучше, чтобы они сразу увидели близкого человека.

Артем Артемович был весьма удивлен и встревожен тем, что я разбудил его посреди ночи.

- Ваши жена и ребенок в моей усадьбе, - сказал я прямо, не став ходить вокруг да около.

- Где? – выкрикнул ветеринар, вскакивая с кровати.

Я прижал палец к губам, призывая вести себя тише.

– Одевайтесь и следуйте за мной. Я жду за дверью.

Когда освобожденные заложники пришли в себя, они тут же оказались в крепких любящих объятьях главы семейства. Я не любитель слез, эмоции и тому подобного, поэтому предпочел удалиться и встретил рассвет на полюбившихся мне ступеньках главного входа.

Утром я попросил Потапа направить в усадьбу несколько надежных людей для обхода территории, а затем пошел спать.

***

- Вы не честно играете! Что это за тасовка лошадей?! Я протестую!

- Я в своем праве! До старта еще полтора часа! И чего вам переживать, если ваша лошадь в сто раз лучше моей, как вы утверждаете!

Как дети малые, честное слово! Бобров застал Васильева выходящим из кабинета организаторов скачек и теперь отчитывал его. Наглости этому человеку было не занимать. Тому ли говорить о честности, кто для того, чтобы гарантировать себе победу, шантажировал, похищал и даже подстроил автокатастрофу!

Я убедил Васильева в утро перед стартом по запланированному маршруту отправить трейлер с одной из деревенских лошадей, а машину с Исидорой пустить чуть позже и другой дорогой. Буквально через час после выезда первого автомобиля мне позвонил Васильев и дрожащим голосом сообщил, что произошла авария. В трейлер с лошадью врезался небольшой грузовик. Вот примерно этого я и ожидал от господина Боброва.

Мы с Исидорой вполне благополучно добрались до места назначения. И теперь я стоял за дверью кабинета, который занимала администрация ипподрома, и слушал перебранку конезаводчиков. Василий Васильевич только что восстановил в заявке имя Исидоры. Все время до скачек ходили упорные слухи, что Исидора не в форме, к распространению которых я тоже приложил руку, дав пару интервью газетам. Да, пришлось посветить физиономией на фотографиях, пусть и не под очень приятными заголовками. Так имя графа Тимофея Никольского впервые стало известно весьма широкому кругу лиц. Зато теперь я мог надеяться на хороший коэффициент. В заезде участвовало много отличных лошадей, любая из которых могла стать фаворитом при условии плохого здоровья Исидоры. Кстати, ту самую аварию Васильев использовал как предлог для замены лошади.

В кармане брюк запищал телефон. Я вынул его, уже догадываясь, кто мог мне звонить.

- Я сделал ставку, - сообщил недовольный голос Игната.

- Замечательно, дорогой мой. Скоро вы станете богаты! – весело сообщил я гувернеру.

Тот сбросил вызов, давая коротким гудкам право сообщить мне, что он думает по этому поводу.

Буквально через минуту пришло сообщение от Винокурова, что он воспользовался моим советом и поставил на Исидору. Я сунул телефон в карман и направился к раздевалкам.

К счастью, цветом конюшни Васильева оказался зеленый, а не розовый. Полностью облачившись в экипировку и прихватив седло, я прошел на взвешивание. Вот уж перед чем мне пришлось понервничать! Последние десять дней были для меня сущей пыткой. Помимо того, что Лиза кормила меня весьма скудно, Серега заставлял бегать в шубе, так еще и Артем Артемович за два дня до старта одарил какими-то таблетками и рекомендациями не отходить далеко от туалета.

С замиранием сердца я шагнул на весы и услышал, что вес соответствует норме, и я допущен до участия.

Серега добросовестно начищал бока своей любимице, когда я вошел в отведенный ей денник.

- Держи, - я передал ему седло и, опершись спиной на перегородку, прикрыл глаза, настраиваясь на предстоящий заезд.

- Переживаете?

- Если ты как следует затянешь подпругу, у меня не будет причин для переживаний, -