Кай. Коллекционное издание - Алекс Анжело

Кай, успев сделать несколько шагов к арке, остановился вслед за Девой.

– Мне по силам сделать так, чтобы меня увидели. Хотя это бессмысленно, как и просить их о молчании.

– Почему?

– Большинство людей забывает увиденное, когда встречается с принадлежащими к миру Силы. – И, предрекая дальнейшие расспросы, она добавила, следя за замерзшим окном, в котором недавно виднелись отсветы свечи: – Живущих в Хальштатте это не касается. Та земля изначально людям не принадлежала.

Пламенное сияние успело исчезнуть, но теперь появилось вновь, а вместе с тем кто-то скоблил лед на стекле, чтобы осмотреть переулок. Но Ледяница щелкнула пальцами, и морозные узоры на мгновение затрепетали, а слой наледи стал толще, еще сильнее размывая колебание огня.

Заметив внимание Кая на своей руке, Дева Льда изрекла:

– Мне не надо щелкать пальцами, чтобы колдовать. Это так… во имя репутации. Ведь занятно смотрится, верно?

– Сразу понятно, что это ты сотворила магию, – подтвердил Кай, хотя обсуждаемая тема показалась ему невероятно нелепой. Ему вообще был удивителен их разговор – слишком легкий, как у старых знакомых.

Он скосил на Деву Льда взгляд и неожиданно подумал: «По словам Сеятеля, этим летом ее мучила бессонница. Она не проспала летние месяцы. Но чем тогда занималась Ледяница? Неужели все время оставалась одна?»

– Да-да, в этом и суть. – Голос Девы звучал оживленно, отражая ее благодушное настроение. – Но больше обычные люди меня не увидят, а тебе лучше скорее убраться отсюда.

Кай кивнул, молча заходя под арку и оказываясь на узкой улочке. Он продолжил идти, надеясь, что напавшие не успели утащить его далеко. Кай плохо знал Линц, особенно этот район.

Стоило пройти несколько метров и завернуть за угол дома, ему попался прохожий. Мужчина, поравнявшись с ним, немного ссутулился, подняв плечи, и сильнее натянул шапку. Кай хотел спросить у него дорогу, но мгновенно передумал. А Дева Льда, шагавшая рядом и пребывавшая в удивительно прекрасном расположении духа, даже не заметила, как едва не заморозила человека.

Решив, что его цель выйти на одну из широких улиц, которая непременно приведет к реке, что делила город пополам, Кай перешел сразу к делу:

– Раз ты помогла мне… то явилась не убивать.

– Наступили холода, и я передумала, – сообщила Дева Льда, едва касаясь рукой стены ближайшего дома. По камню за ее пальцами потянулся морозный след. – Осколок в твоем сердце сияет еще ярче. Гораздо ярче, чем в прошлом году.

– Ты удивлена, – констатировал факт Кай – беспечная фраза, чтобы скрыть собственное беспокойство. Он сам чувствовал, что с Осколком в его сердце что-то происходит, ему чаще снились те сны, но и спал он теперь будто меньше на час или два. Только совершенно не ощущал нехватку этого времени.

– Произошедшее в прошлом году на озере Хальштеттер может показаться тебе мелочью, Кай. Там был лишь один альв. Что будешь делать, когда на тебя набросятся сотни? Когда они будут разрывать твою плоть, перемалывать кости, чтобы добраться до сердца… – На мгновение затихнув, она повторила вопрос: – Что ты будешь делать тогда?

Кай остановился.

«Разрывать плоть и перемалывать кости?» Эти слова должны были вызывать в нем гораздо больше тревоги, но они не рождали и малой доли страха. Ныне он едва ли не каждую ночь ощущал смерть в своих снах.

– Прежде чем это случится, я отдам свое сердце тебе. – Его ответ был беспредельно прост и откровенен. – Как мы и договорились.

Дева Льда окинула его взглядом с ног до головы. Что-то странное промелькнуло в ее взоре – то ли просто растерянность, то ли сожаление. Она кивнула, отвернулась и зашагала дальше. Под шлейфом иногда поднимавшегося платья, ткань которого стекала по ее фигуре точно вода, мелькали ледяные туфли.

– Сколько мне осталось? – спросил Кай.

– Лучше заверши картины поскорее. Я буду защищать тебя, сколько смогу. Но и мои силы не вечны.

Отдаленный звук скрипки достиг их ушей.

– Ты многое успел сделать? – добавила Дева.

– Две из трех завершены. Осталась одна.

– Как думаешь, у тебя получилось? – поинтересовалась она, бросая на него мимолетный взор. – Ты доволен своими полотнами?

– Да, – без раздумий произнес Кай, рассматривая дома, – кажется, он узнавал эту улочку. Ему надо было скорее вернуться в гостиный дом, господин Хакон наверняка переживал и ждал его там. Но вместо того чтобы поторопиться, Кай, наоборот, оттягивал этот момент.

– Ты удивительно самоуверен.

– Я знаю, что не мог бы сделать лучше, – возразил он.

– Даже если бы видел красный цвет? – словно гром в небе, прозвучал вопрос.

Кай остановился, и она замерла вместе с ним – на губах Девы Льда была кривая улыбка, а рассеченная бровь вопросительно изогнулась. Юноша привык, что о его особенности люди предпочитали молчать. Они намекали и укоряли его в том, что он выбрал путь художника. Но никто из жителей Хальштатта напрямую не говорил о главном, по их мнению, недостатке Кая – о том, что он смотрел на мир иначе, нежели остальные.

Но Йенни спросила об этом открыто. Может, в силу своего характера, а может, потому что сама обладала такой же особенностью.

– Мои глаза искажают не только красный.

– Верно. Но ведь именно этот цвет ты совершенно не видишь. Я вот о чем думала… – Она шагнула ближе. – Учитывая твой недостаток, тебе никогда не говорили, что ты занимаешься не тем, чем надо? Наверняка ведь это случалось.

Заведя руки за спину, Дева склонилась, так что ее голова оказалась справа от лица Кая, а белоснежные волосы коснулись ткани его одежды. Несмотря на недавний поцелуй, рука Кая онемела от холода.

– Постоянно, – выдавил он, неожиданно для самого себя начиная злиться.

– И что же ты? – с предвкушением, словно добралась до чего-то интересного, продолжила она.

По лицу Кая пробежала тень, но глаза блестели так ярко, будто в них плескалась вода, озаренная лунным светом.

– Я никогда их не слушал, – с нажимом процедил он. Его голос звенел от ярости, и Кай не понимал, на кого именно и за что злится. На мир? На Деву Льда? Или, может… на себя самого, на то, что лишь теперь понял очевидное?

Каю было шесть, когда он по-настоящему осознал, что смотрит на мир иначе, чем остальные люди. Оттенки искажались, красный цвет в зависимости от освещения виделся совершенно по-разному – от темно-фиолетового до ярко-желтого. Но каждый раз эти оттенки отличались от настоящих цветов, они были слишком яркими, слепящими и одновременно с этим грязными. На «красные» предметы было совершенно неприятно смотреть. Если долго не отводить взгляда, они вызывали у