Дела Тайной канцелярии - Виктор Фламмер (Дашкевич)

осколков. Ее левая рука была откинута в сторону, и вокруг медленно расползалось кровавое пятно. Вероятно, одним из осколков ей повредило вену на предплечье: тонкая ткань рукава не смогла ее защитить.

– Мы не можем ее бросить, – пояснил колдун, – пока приедет полиция, пока они вызовут доктора, эта отчаянная барышня истечет кровью.

– Мя-я! – возмущенно завопил Лев Николаевич, опять напрочь забыв про еду, и мотнул головой в сторону двери.

– Знаю, – упрямо проговорил хозяин, опускаясь на колено перед раненой, – не бойся, с собой мы ее не потащим. Я быстро сделаю перевязку. Эта девушка – наш товарищ, хотя еще сама этого не понимает. Оторви от ее платья несколько полос и стой в дверях. Если появится полиция – отгони их. В общем, знаешь, что делать.

Лев Николаевич знал. Он взмахнул когтями, раздирая тонкий хлопок, а затем прыгнул к дверям, увеличиваясь в размере в несколько раз. Обычно этот трюк действовал безотказно. Увидев огромного «тигра», внезапно выскакивающего из укрытия, жандармы всегда пугались и разбегались.

Казалось, хозяин возится целую вечность. Держа в зубах свалившийся с шеи бант, Лев Николаевич нетерпеливо бил хвостом. Наконец запах свежей крови ослаб, и колдун поднялся.

– Так, теперь помощи она дождется. Бежим.

Лев Николаевич первым выскочил за дверь, и тут же ему в ноздри ударил запах дива. Слабого, намного слабее его. Скорее всего, какой-то бдительный зевака, услышав выстрел, вызвал полицию, и дива отправили первым. Но и жандармы, конечно же, уже мчат сюда на всех парах. Из-за девицы было потеряно слишком много времени.

– Мя-я-я! – Кот вздыбил хвост и развернулся в сторону, откуда приближался див.

– Задержи, – скомандовал Дивногорский, запрыгивая в автомобиль, – но не убивай. Помнишь, что я говорил?

Лев Николаевич, разумеется, помнил. Поэтому, встав посреди дороги, выплюнул бант, дугой выгнул спину и зарычал. В шелковом узле дурацкого украшения был спрятан амулет блокировки силы. И настало время от него избавиться.

Немногочисленные прохожие с криками прыснули в разные стороны. Послышался звук заведенного мотора.

Спустя секунду див появился в поле зрения. Под личиной овчарки он мчался по проезжей части со скоростью, лишь немного превышающей обычную собачью. Увидев противника, «пес» остановился как вкопанный.

Лев Николаевич рыкнул. Див тоже зарычал и попятился, даже не пытаясь вступить в схватку. Еще бы, бедняга был гигантскому коту на один зуб.

Лев Николаевич оскалился и прыгнул, оказавшись прямо перед носом овчарки. И та, заскулив, пустилась наутек. Теперь с нормальной для своего уровня скоростью, хотя все еще не меняя личины на истинную форму.

Лев Николаевич не стал преследовать дива, а побежал за автомобилем хозяина. Но догнать не успел. Послышался отдаленный рев мотора. Однозначно приближался полицейский автомобиль. А кто еще мог так торопиться к месту грабежа?

Надо остановить жандармов, чтобы хозяин успел скрыться.

Лев Николаевич снова встал посреди дороги. Полицейские не заставили себя долго ждать. Вывернув из-за поворота, черный автомобиль отчаянно заверещал тормозами и остановился, подняв вокруг себя столб пыли и вони горелой резины. И тут же раздались хлопки пистолетных выстрелов. Лев Николаевич легко увернулся от пуль. Дивом от машины и не пахло. Видимо, полицейская «собака», испугавшись, удрала в неизвестном направлении.

Посчитав, что задание выполнено, Лев Николаевич развернулся, чтобы покинуть поле несостоявшегося боя, но спустя мгновение понял свою ошибку. Стреляли вовсе не в него, а в удаляющийся автомобиль хозяина, который не успел отъехать далеко и был по-прежнему отлично виден на длинном проспекте.

«Надо было угонять мотоциклет», – с грустью подумал Лев Николаевич и прыгнул на полицейский автомобиль. Приземлившись на капот, он ударил по нему лапой. Раздался треск, вырвалось облако пара, а следом за ним – дым.

Двое жандармов выскочили из машины.

Вот теперь точно все, преследовать грабителей больше не получится.

Вернувшись и подхватив с мостовой бант, Лев Николаевич длинными прыжками догнал машину хозяина и грузно запрыгнул на заднее сиденье. Менять размер нельзя. Это секретное оружие, жандармы не должны его увидеть.

– Ай да котяра, – ухмыльнулся хозяин, но тут же выражение его лица изменилось. Автомобиль резко вильнул, послышался скрип тормозов, и машина застыла на месте, раскорячившись посреди мостовой.

Хозяин перегнулся через борт и сплюнул.

– Ах ты ж… – он крепко выругался, – они нас подстрелили? Или нам сегодня просто везет как утопленникам?

Кот тоже свесил голову и увидел заднее колесо, от которого остались одни ошметки.

– Туда. – Колдун выскочил из машины и указал на ближайшую подворотню.

Следом за хозяином Лев Николаевич влетел под арку, и они оба скрылись во дворах.

С утра старший следователь Вертемягин пребывал в на редкость хорошем настроении. И не без причины. Он наконец-то закончил первый и, пожалуй, самый сложный этап подготовки к грандиозному деянию, которое собирался совершить. Накануне вечером самоуверенный и дерзкий поганец, за три года попортивший хозяину литры крови, все же понял, что значит служить по-настоящему сильному колдуну. И подчинился, умерив свой раздутый до небес гонор.

На владение казенным чертом Владимиром Вертемягин подал прошение сам, уверенный, что быстро найдет управу на гордеца. Доносов, которыми черт-кляузник славился на все Управление, колдун не боялся. Взяток он не брал, служебным положением для грязных махинаций не пользовался и к службе относился с должным рвением. Однако не слишком усердствовал и ловко избегал особо сложных и опасных поручений, при выполнении коих имелся шанс пострадать или опростоволоситься. Поэтому подкопаться к образцовому следователю не имелось никакой возможности даже у сильно желающего этого черта. А, видит Бог, поганец пытался.

Но откуда пустошному выкормышу знать, что целью колдуна Вертемягина являлась вовсе не карьера и, тем более, не презренный металл, а нечто настолько грандиозное, что от одних размышлений на эту тему кружилась голова?

И для осуществления великой цели казенный черт Владимир подходил как нельзя лучше. Вертемягин не сомневался, что сломать его будет намного легче, чем на первый взгляд очень почтительного и послушного Иннокентия. Вот эту тварь колдун, будь его воля, в первых рядах вышвырнул бы в Пустошь, а не ставил главным дивом. Уж больно хитер, стервец. Глаза долу, извечная вежливая холуйская улыбочка… Вертемягин знал таких. Только отвернись, сожрет и не поморщится. Впрочем, все чертячье племя таково. Хитрое, подлое и коварное. Отвратительные новомодные веяния, вроде требования не запирать чертей на ночь в клетку, а оставлять охранять в прихожей или, того хуже, выделять им в хозяйских апартаментах отдельную комнату, да к тому же называть не по старинке «чертями», а по-научному «дивами», колдун не признавал. Справедливо считая, что пустошевы отродья понимают только кнут. И кнута для них Вертемягин никогда не жалел. Предыдущего черта так вышколил, что тот смел подняться на ноги только ради похода на