Люди как люди - Кир Булычев

— Ты номер не записал, — продолжал таксист. Он был немолод, похож на Лорда, словно был его старшим братом. У таксиста был крупный пористый нос, тщательно ухоженные усы.

— Пойдем, — сказал я, стараясь оттеснить его от Наны. — На улице поговорим.

Таксист подчинился. Моя беготня по залу разбудила ожидающих, они смотрели на меня с подозрением, словно я заодно собирался утащить их чемоданы.

На улице было зябко. Сверху дул ледяной ветер. Свитер Бесо почти не грел. Я поежился.

— Тебе куда надо? — спросил таксист.

— В Мокви.

— Знаю, — ответил таксист. — У меня там брат жил. До войны еще. Женился и жил. Потом уехал в Телави. А у тебя там любимая девушка?

— Почему?

— Очень переживаешь, — сказал таксист. Он достал пачку сигарет, протянул мне.

— Спасибо, не курю, — сказал я.

— Ты не думай, что я из-за трех рублей на тебя накинулся, — сказал таксист. — Я уже час как отработал. Я обманщиков не люблю. А то, бывает, сядет: денег нет, а сам легенды придумывает.

— У меня деньги в других брюках, — сказал я чистую правду.

Я оглядел площадь, надеясь, что случится чудо — появится автобус с надписью «Мокви» над ветровым стеклом.

— Важное дело у тебя в Мокви? — спросил таксист.

— Вы уже отработали, и денег у меня нету.

— А ты в мои дела не вмешивайся, — сказал таксист. — Я лучше тебя знаю, что мне делать. Садись в машину.

— Что?

— Садись в машину, говорю. Сколько я тебя посреди площади ждать обязан?

Мы выехали из города. Уже светало. В кабине было тепло, уютно и тянуло в сон. Поливальная машина обдала нас струей воды, и капли скатывались по стеклу.

— Я сумасшедший, да? — спросил шофер.

— Нет. Добрый человек.

— Я не добрый. Я твои часы все равно в залог оставлю.

Загорелся красный свет. Мы стояли на пустынном перекрестке, и свет никак не переключался.

— Сколько времени? — спросил я.

— Все равно часы не отдам, — сказал шофер. — Половина шестого. Опаздываешь?

— Опаздываю.

— А тебе в какой дом в Мокви надо? Я там всех знаю.

Я не ответил. Я забыл, в какой дом мне надо. Я доверился Бесо. А он не хотел подсказать.

«Глаза Резо мне были не видны. Свет падал сверху. Рядом стонал доктор. Надо же было, чтобы именно доктор сломал ногу. Доктор должен был лечить других, а не стонать. «Ты сразу узнаешь его дом…»

— Последний дом на улице, — сказал я. — Весь в винограде. И розы. Ни у кого в Мокви больше нет роз.

— Так бы и говорил. Там хромой Баграт живет. Ты к нему?

— К нему. Он один живет?

— Не знаю. Я там давно не был. Раньше один жил. Сын у него в Тбилиси работает.

«Я обещал отцу, — сказал Резо. — Постараюсь найти. Я сам не верю в это, а он очень верит. Я к нему профессора возил, но профессор сказал, что вряд ли можно помочь. Старый отец у меня. Но он верит, говорит, что старики верили. Знали ход в пещеру. До революции один князь приезжал, тысячу рублей золотом обещал тому, кто принесет, громадные тогда деньги».

Я достал из кармана джинсов пластиковый пакет, вытащил из него газетный сверток. В газете лежали кусочки желтой смолы, похожей на янтарь. На ощупь они были мыльными, легкими и испускали восковой сладковатый запах.

— Что это у тебя? — спросил шофер. — Пчел разводишь?

— Нет. Лекарство, — сказал я.

Шофер нажал на тормоза. Я еле успел подхватить кусочки смолы. Машина въехала на обочину.

— Слушай, — спросил шофер. — Ты это где нашел?

— В пещере.

— Правильно! — обрадовался шофер. — Чего же молчишь? Горный бальзам нашел. От всех болезней лечит?

— Старики верят, — сказал я.

— Ты старому Баграту сын? Чего же раньше молчал?

— Не сын я ему. Сын поручил передать.

— У меня мать умирала, просила меня достать. А где достанешь? Теперь все горы уже известны, а места настоящие забыли. И медицина не верит. Не проверено, говорят.

— Вам нужно? — спросил я.

— Зачем? Я здоровый. А думаешь, поможет? Мне участковый врач тогда сказал, что в старинной медицине был смысл. Ты тоже так думаешь?

— Не знаю, — сказал я. — Очень важно, когда больной верит в лекарство.

— Правильно. Мне от всех болезней аспирин помогает.

Мы снова выбрались на дорогу и километра через два съехали с нее на проселок. Синяя стрелка указывала на вывеске: «Мокви — 4 км».

Старый дом был обвит диким виноградом. За забором нежились в рассветном холодке розовые кусты. Роз еще не было. Рано быть розам. Щенок, подняв рваное ухо, подбежал к калитке и, виляя хвостом, попрошайничал.

— Спасибо, — сказал я шоферу. — Я запомнил ваш номер, не беспокойтесь. Я завтра вас найду.

— Завтра я не работаю, — сказал шофер, вынимая из кармана часы. — Возьми. С самого начала сказал бы, в чем дело…

— Пускай часы у вас останутся.

— Ты что, думаешь, я тебя за паршивые деньги возил?

Я взял часы.

— Хотите, поделюсь с вами бальзамом?

— Зачем мне. Моя мать уже умерла, а я здоровый.

— Может, пригодится.

— Мне от всех болезней аспирин помогает. Ты спеши, сынок, может, старик Баграт тебя ждет.

Я толкнул калитку. Щенок вежливо отступил в сторону и побежал передо мной к веранде. Виноградные лозы туннелем перекрывали дорожку, и приходилось нагибаться.

«В полной темноте я услышал голос Теймура: «У кого аварийный фонарь?» В тот момент, когда начался обвал, мы сидели за нашим длинным каменным столом и ждали, когда доктор, была его очередь дежурить, принесет суп. Мы только что умылись в подземном ручье, сложили в углу, возле рации, каски и резиновые костюмы. Мы вымотались, потому что прошли за тот день полкилометра и один коварный и трудный сифон. Мы сидели за длинным столом, и нам было весело, потому что все получалось хорошо и дальше должен был быть еще один зал, и, видно, не маленький. Завтра мы будем искать к нему подходы. И вот тогда начался обвал. В лицо ударил тугой и холодный воздух…»

Я остановился на веранде. В доме было тихо. Отсюда была видна деревня, убегающая вниз, к реке, стадо, рассыпавшееся по слишком зеленой, молодой траве косогора. Пахло дымом. Речка была закрыта туманом. По улице скрипела арба. Было уже совсем светло.

Маленькая старушка в длинной, до земли, черной юбке и в платке, закрывающем лоб, выглянула из двери. В руке у нее было ведро.

Я поздоровался.

— Ты к Баграту, сынок? — спросила старушка, ничуть не удивившись раннему гостю. — Он уже проснулся.

Баграт оказался могучим старцем. Широкая, старая, с блестящими шарами на спинке кровать