Гений АвтоВАЗа - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Конечно, ничего идеализировать нельзя. Одни дороги чего стоят! Может, чуть лучше, чем в памятном мне СССР 1974−75 гг., но и рядом не лежали с федеральными трассами России-2025. Здешние отлично годятся в качестве трасс для ралли и испытаний автомашин в режиме stop and go, то есть гнать, пока не развалится.

И в аппарате управления сохранился тот же тип коррупции, именуемый блатом, с высоких трибун и из уст товарища Гагарина проклинаемый, в теории — выжигаемый калёным железом. Та же история с товарищем Гринбергом, которому тамбовский волк товарищ. Влип же в пренеприятную историю, узнав, что Оксана переспала со мной, наделал ненужного шума, опозорился на весь город. И что? Не сняли, продолжал работать. С той же секретаршей модельной внешности. Только потом куда-то перевёлся, уверен — не на понижение, а по блату на не менее тёплое место. Пока система не перестроена в корне, такие львы гринберги неистребимы, независимо от национальной и гендерной принадлежности. Перед блатом все равны, важнее уровень блата, а не личные качества.

Чёрт возьми, о чём серьёзном ни задумываешься, как-то всё равно натыкаешься на занозу о прошлогодней разовой интрижке. Надо избавляться. Или просто время пройдёт…

С этими мыслями провалился в сон, а когда продрал глаза, в квартире гудел баритон Семёна Петровича. Он заметил, что я проснулся.

— Сергей! Выспались?

— Спасибо. Готов дальше шуровать.

— Не торопись, у тебя ещё одна ночь отдыха. Лизу забираю и тебя не приглашаю, прости.

— Да всё понятно, — я вылез из постели, сам в одних трусах, это Лиза полностью одетая — в платье до щиколоток и под горло, косметика смыта, в руках платок. — Вы — мировой мужик! Было приятно познакомиться.

Поскольку мне не оставили ключей, провалялся на тахте, поужинал консервами и хлебом, обнаруженными на кухне, бросил на стол два рубля в возмещение ущерба и записку с извинениями за объедалово.

Наутро Прошины подняли меня в начале восьмого. Плеснул воды на лицо, взял чемоданчик Лизы и спустился к «Победе» Семёна Петровича. Пока ехали к автобазе, отец и дочь о чём-то тихо переговаривались, когда вышли — обнимались долго-долго. Наконец, я бросил её чемодан в подкапотное пространство гибрида «жигулей» и «запорожца», после чего мы отчалили.

— Штурман! Штурмануй. Я Нижний Горький совсем не знаю. Нам нужен выезд на Москву.

Подруга ехала какая-то отрешённая, целиком в своих мыслях. Безучастно кивнула, односложно подсказывала повороты. В восемь улицы только просыпались, катили поливалки, рассыпая воду перед наступлением летней полуденной жары.

На выезде из города моя спохватилась.

— Ты завтракал?

— Не успел. Вы же меня разбудили. Не волнуйся, я чуть раскулачил запасы хозяина, кинул ему пару рублей, в общем, не особо голодный. Вот кофе бы…

Это в новом тысячелетии какие-то точки придорожного общепита плотно облепляют выезд из каждого крупного города, далее повторяются каждые тридцать-сорок километров, да и почти на каждой бензоколонке можно пожрать. Единственная харчевня была плотно уставлена дальнобоями, в том числе понтовыми «Совтрансавто», я прикинул, какая скопилась очередь, и притопил педаль газа.

— Кофе нет, — огорчила Лиза. — Чай из термоса будешь? Хочешь — прямо на ходу.

— Остановимся у лесочка, нам ехать в пределах пятисот километров. В спортивном режиме уложился бы в четыре часа.

А в 2025 году — без проблем и гораздо быстрее, особенно если забить на камеры скорости. Но там столько выбоин нет.

— Хорошо. Я переоденусь.

Она дёрнула пальцем ворот платья, словно он её душил.

Начались леса. Как говорят военные — зелёнка. Я свернул на дорожку к очередной деревне, пока Лизетта шарилась в кустах, разложил газетку на капоте. Пища была безыскусная, варёная курица познала только соль и никаких специй, но в походе придираться к мелочам смешно. Вот пирог к чаю испёкся у святоши весьма достойный.

Подруга вышла, снова в джинсах клёш, майке и босоножках на каблуке. Платье и сандалики, напоминающие детские, несла в руках. Вдруг размахнулась и зашвырнула сандалии в кусты. Глаза, лишённые косметики, переполнились слезами. Лиза выглядела некрасивой и очень несчастной.

Бросив набивать утробу, шагнул к ней и обнял.

— До такой степени плохо?

— Даже ещё хуже.

— Не лезу с расспросами. Захочешь — сама расскажешь. Составь компанию. Здесь много еды, пообедаем во Владимире горячим, а поужинаем в Москве у Миронова. Ешь, жаль выбрасывать, пропадёт.

На самом деле надеялся только отвлечь. Лиза отщипнула кусок пирога, пила чай из одного со мной стакана. Немного успокоилась.

Когда сели в машину, попросила обождать, и, водрузив на торпедо зеркальце, подкрасила глаза и губы.

— Я очень страшная без косметики?

Невольно вспомнилось: ты не накрашенная страшная, и накрашенная (А. В. Алексин), даже мотив вспомнил, мог напеть, но не стал ранить её ещё более.

— Всё равно будешь на ночь смывать, и я каждое утро увижу тебя такой. Спасибо, конечно, что просыпаешься раньше и несёшься в ванную подправить макияж. Ценю: для меня стараешься.

— И для себя. Для уверенности. Всё, я закончила. Трогай.

— Мы самое главное не сделали утром. Не поцеловались.

Я исправил упущение, едва прикоснувшись кончиками губ к её губам, слизнул неизбежно приставшую помаду и завёл мотор. Подруга, неудовлетворённая припухлостью глаз, нацепила щёгольские солнцезащитные очки. Ей они очень шли.

Перед Владимиром (как его не переименовали в угоду Советской власти, ну хотя бы во «Владимир Ильич»?) нас тормознул очередной гаёвый. Этот придрался к документам.

— Гражданин водитель, почему в техпаспорте не указан номер двигателя?

— Потому что машина — испытательная, товарищ старшина. В ней побывало двигателей больше, чем в моей постели девушек.

Он зыркнул в сторону Лизы и шутку явно не оценил. Или просто позавидовал, та через стекло смотрелась козырно.

— Поднимите капот, водитель. Сличу номера. Если двигатель имеет номер, а в техпаспорте не указан, вынужден составить протокол.

Старшина был немолод, красные прожилки на торце выдавали нехорошую приверженность к алкоголю. Напрашивался, чтоб я вложил пять рублей в права.

Ни-фи-га!

Когда открыл капот и протянул ему чемодан с вопросом: здесь будете искать номер мотора, мент припух. Даже не стал сверять номер кузова, просто вернул документы. Счастливого пути не пожелал.

— Ты каждому будешь открывать капот? — спросила штурман, когда тронулись.

— Действует безотказно.

Во Владимире, так как больше не знали ничего другого, заехали к ресторану при гостинице, где останавливались зимой и воевали