Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

котором стояло большое блюдо с прожаренными до золотистой корочки сочными кусками баранины, источавшими густой аромат кумина и черного перца. От поджаристых хрустящих лепешек поднимался пар. У каждого из них троих было по серебряному кувшину для вина в форме феникса и по серебряной тарелке в виде цветка лотоса. Юйвэнь Чжоу, Цинь Хуа и Юйчи Гун веселились и пировали на славу.

– Войска главнокомандующего Юйчи и чиновника канцелярии Цуя уже соединились?

Впервые увидев Цинь Хуа целиком, одетую в светло-зеленое платье с узором в виде цветков дурмана, ощутив прелестный запах ее тела, кружащий голову и волнующий людские души, Юйвэнь Чжоу будто оцепенел. А за стеной и впрямь встречаются сокровища! И этот светло-зеленый – как раз любимый цвет братца-императора, эта девушка наверняка сумеет добиться его расположения. Подумав о том, что Цинь Хуа совсем скоро окажется на ложе дракона вместе с его младшим братом, что она с ним будет делить любовные утехи, Юйвэнь Чжоу почувствовал, как его горло сжало удушливой волной ревности. Он отвел глаза, чтобы не пересечься с ней взглядом, принял из рук Сюэ Цыбэя наполненный до краев кубок и залпом осушил его, обменявшись приветствиями с Юйчи Моу.

– Пока еще нет. Думаю, дело в том, что обстановка на границе вовсе не критическая. Главнокомандующий считает, что если чиновник канцелярии Цуй намерен вернуть императрицу-мать и тетушку императора в столицу, то ему следует обождать некоторое время, – честно и добродушно доложил Юйчи Моу.

– Любовь и почтительность его величества к родителям способна растрогать Небеса, – Юйвэнь Чжоу поднял кубок.

Крепкий вкус этого вина напомнил ему, как они с Юйвэнь Ху решились на измену и цареубийство. Он пошел на это, чтобы вернуть состояние, которое сам до этого пустил на ветер, а Юйвэнь Ху – чтобы обеспечить матушке и сестре отца достойное возвращение домой.

– Сюэ Цыбэй, это вино совсем пресное, никакого удовольствия нет пить его. Добавь-ка в кувшины стиракса, который у меня в запасах хранится, а остатки раздай солдатам в качестве подарка. После вина со стираксом спится невероятно сладко, после него и похмелья не бывает, так что нашему походу помех не возникнет.

Юйвэнь Чжоу, словно в наваждении, бросал украдкой взгляды на Цинь Хуа. Та молча пила вино, и в отблесках свечей ее изящная поза казалась преисполненной глубоко сокрытого чувства. Цинь Хуа вдруг вскинула голову, и он столкнулся взглядом с ее прекрасными бирюзовыми глазами.

– Моюй, подай мне чарку побольше, пить вино из этой маленькой совсем не интересно, – звонким грудным голосом громко велела она.

Слова Цинь Хуа пришлись Юйвэнь Чжоу по душе. Он пристально оглядел ее с ног до головы: эта загадочная девушка манила сильнее любых азартных игр с их вечным непостоянством.

– Сановник, должно быть, не знает: Цинь Хуа не только первая красавица нашего Шитоучэна, но и мастерица выпить. Даже главнокомандующему не удалось ее перепить! – приукрасив факты, подначивал сидевший сбоку Юйчи Моу, распаляя азарт честолюбивого Юйвэнь Чжоу.

– Сюэ Цыбэй, принеси мешок золотых слитков, я все-таки померяюсь силами с Цинь Хуа. Согласны выпить на спор?

В глазах Юйвэнь Чжоу блеснул огонь, тыльной стороной ладони он отер капли пота, проступившие на носу. Он много раз пил на спор, но его соперником ни разу не была женщина.

– Так… так не подобает. Цинь Хуа все-таки женщина его величества, – робко напомнил ему Сюэ Цыбэй.

– Цинь Хуа, командующий Юйчи, мой молодой конюх заявляет, что мне не подобает с вами пить на спор. Что вы на это скажете? – первым высказал вслух его опасения Юйвэнь Чжоу, застав всех присутствующих врасплох.

Цинь Хуа про себя усмехнулась, а Юйчи Моу обомлел от неожиданности, но, взяв себя в руки, поспешно ответил:

– Что же тут неподобающего? Цинь Хуа же еще не вошла во дворец, к тому же сановник – родственник императора, можно считать, что она – член вашей семьи. Я давно наслышан, что сановник хорош в таких играх на спор, а сегодня мне выпала возможность лично это увидеть.

– Не спешите, в словах конюха все-таки есть доля правды. – Юйвэнь Чжоу понял, что его предложение было ошибкой. Если об этом станет известно, его действия могут расценить как оскорбление императора, и тогда наказания не избежать. – Я выпью на спор с командующим Юйчи, а Цинь Хуа будет наблюдать за нами. Однако по правилам игорных домов вам тоже нужно что-то поставить на кон, что же вы можете предложить?

– Да пейте вы уже! – встряла Цинь Хуа.

– Это не по правилам. На кон можно ставить только настоящие деньги, – весело рассмеялся Юйвэнь Чжоу, позабавившись наивностью девушки.

– Ну а Моюй подойдет? – Цинь Хуа подтолкнула на свет свою красивую служанку, не желая уступать.

– Хорошо. Сюэ Цыбэй, отсыпь половину слитков из мешка, мы сыграем в хуацюань[72]. Если вы победите – заберете себе это золото, а если выиграю я – она проведет со мной ночь! – громким голосом объявил Юйвэнь Чжоу.

Поглядывая на Юйчи Моу, воодушевленно потиравшего руки, Юйвэнь Чжоу сохранял невозмутимость судьи игорного дома. Сюэ Цыбэй зажег новые свечи, в их ослепительном свете золотые слитки, вываленные на поверхность стола, сияли, точно маслянистые зерна злаков, подстрекая всех, кто на них смотрел.

Цинь Хуа покрылась багровым румянцем, а Моюй, смущенная и напуганная, присоединилась к Сюэ Цыбэю, хлопоча вокруг хозяев.

Дух азартных игр все еще благоволил к Юйвэнь Чжоу – он выиграл. Юйчи Гун напился так, что лишился сознания. Остаток вина Юйвэнь Чжоу приказал выпить Моюй и Сюэ Цыбэю.

Наступила глубокая ночь, весь лагерь погрузился в сон.

– Сюэ Цыбэй, проводи командующего Юйчи Моу в лагерь, – распорядился Юйвэнь Чжоу, не чувствуя ни малейшей усталости.

– Моюй, ступай с сановником, будь с ним нежной, – подчиняясь правилам, перед уходом Цинь Хуа подтолкнула служанку к Юйвэнь Чжоу.

– Время терпит, поговорим об этом снова, как доберемся до столицы. Вам в пути понадобятся знакомые люди в качестве прислуги, – многозначительно усмехнувшись, отмахнулся Юйвэнь Чжоу.

– Благодарю вас, сановник. Именно про таких мужчин, как вы, говорят, что они жесткие снаружи, но мягкие внутри.

Юйвэнь Чжоу заметил недовольные огоньки, скакавшие в глазах Цинь Хуа. Так она выказывала ему уважение, одновременно поддразнивая его.

– Интересно, видны ли в этот поздний час звезды в небе над тростником? – ни с того ни с сего безрассудно произнес он.

Цинь Хуа только вышла из палатки, поддерживая опьяневшую Моюй, но, услышав эти слова, замерла. Она не просто услышала, она поняла. Юйвэнь Чжоу задумался, затем схватил кубок с остатками вина и выпил до дна.

Когда все ушли, а палатка