Красный май - Андрей Анатольевич Посняков

Только предупреждаю сразу – у вас очень мало времени. Буквально месяц! Крайний срок – тридцатое июня. Если не успеете уйти, если у меня не выйдет, вы рискуете остаться там навсегда. Останетесь… и неизбежно умрете.

– Я понял, – допив кофе, юноша поставил чашку на стол и вдруг тоже улыбнулся. – Желуди?

– Нет, цикорий.

– Тоже вкусно! А что за дело?

Профессор развел руками и поправил пенсне:

– Вот как! Вы уже сразу к делам! Ну и правильно – чего тянуть? Понимаете, друг мой – надо остановить энтропию! Я чувствую, я вижу, что события нынче развиваются вовсе не так, как должны бы. И я знаю, почему. Вмешательство извне! Именно это вызывает энтропию времени и пространства, неразрывно связанных между собой. Время как бы рвется, становиться рыхлым… И кончится это плохо! Вы понимаете?

– Вполне.

– Как раз сейчас немцы снова рвутся к Парижу! За эту весну они так много успели, словно сейчас не восемнадцатый год, а, по крайней мере, пятнадцатый – с таким усердием боши наступают! Словно им кто-то помогает. Нарочно затягивает войну… И ведь помогают же!

Встав, месье Лекоко подошел к шкафу, усмехнулся и вытащил оттуда… базуку!

– Вот что нашла наша разведка у Эна! Там, где сейчас самое пекло. Это недалеко от Парижа, к слову сказать… А вот, что отобрали у корректировщика артогня в парке Бютт-Шомон!

Профессор снова покопался в шкафу, поставив на стол… радиопередатчик, явно транзисторный, легкий и небольшой. «12.11.1988» – было выбито на шильде.

– Мой родственник – генерал, доверенное лицо маршала Фоша, – пояснил профессор. – В штабе полагают, дата – это просто опечатка… Но, мы то с вами знаем правду, мою юный друг! Я полагаю, эта война вполне может закончиться не так, как она должна закончиться… Именно это и будет предопределено! После неожиданной победы Германии мы все будем искренне считать, что иначе и быть не могло!

– Говорят, что история не знает сослагательного наклонения, – высказался Сергей, с любопытством разглядывая радио.

Месье Лекок громко хлопну в ладоши:

– Не знает? А вот и нет! Если б не знала – кому бы она была нужна? Знает! Очень даже знает. Как знаем и мы! Нужно закрыть портал, мой юный друг! Сшить, связать, починить рваное время.

– Закрыть портал? – стажер отложил радиопередатчик и со всей серьезностью взглянул на профессора. – Каким образом? Вы знаете – как?

– Быстро и по-военному! Просто взорвать!

– Взорвать?!

– В трех местах, сразу. Ну, куда мы можем дотянуться, – не совсем понятно пояснил месье Лекок. – В Париже – в шестьдесят восьмом, балкон на улице Медичи… И здесь, у меня, в восемнадцатом. И там у вас – на крыше… где маркер…

– Голубой дельфин…

–Да-да, именно. Думаю, этого будет достаточной. Хотя бы на какое-то время. Я дам вам фугасы, друг мой. Не мои… оттуда. ТАМ не только Доктор, есть и другие… Не могу вам всего рассказать, но, поверьте – вы сделаете благое дело! Правда, это опасно… Взрыватели настроены на тридцатое июня! Не мной… Рванет после двух часов пополудни. Точней не могу сказать… Может, в пять минут третьего, а, может, и вечером…

– Я понял. Давайте фугасы, профессор.

Месье Лекок развел руками:

– А их у меня еще нет! Но, будут… Один точно до тридцатого, еще два – может, через пару-тройку лет. Да-да! Что вы так смотрите? Вы заберете их в шестьдесят восьмом! В Париже, на бульваре Сен-Мишель. Моя служанка, юная Мари-Анж, будет ждать вас! Правда, она уже не будет такая юная…

Черт, ну да! Яшмовая брошка… Юная Мари-Анж! Та самая старушка, у которой они укрылись от полицейских! С Морисом Торезом дружила, с Сартром, с Троцким… И что-то такое несла про то, чтобы у нее что-то спросить… Так вот что она имела в виду! Ах, Мари-Анж…

Между тем, месье Лекок подозвал служанку:

– Запомните нашего дорогого гостя, милая Мари-Анж!

– Да уж не забуду, месье! – засмеялась девчонка. – А что такое?

– Он обязательно навестит тебя… лет через пятьдесят.

– Куплю под это дело коньяк, да!

Юная Мари-Анж была девушкой смешливой и, в силу возраста и характера, мало что воспринимала всерьез. Вот и эти слова – тоже…

– Да и вот… – выпроводив горничную, профессор снова подошел к шкафу. – Еще не все подарки, мой юный друг. Но, тут дело куда серьезнее… Знаете, что такое счетчик Гейгера?

Сергей напрягся:

– Что-то связанное с радиацией? Дозиметр.

– Ну да. Так. Счётчик Ге́йгера – Мю́ллера – газоразрядный прибор для автоматического подсчёта числа попавших в него ионизирующих частиц. По некоторым данным, в центре Парижа седьмого июня шестьдесят восьмого года произойдет ядерный взрыв! Может быть – он и будет. А, может – и нет. Но, вы должны быть готовым ко всему, друг мой.

Счетчик Гейгера Сергей спрятал в сумку уже там, в квартире на улице Медичи. Явился под утро, просто вышел вслед за профессором на балкон… Улегся на диван, не раздеваясь. Напротив, на софе, похрапывал Патрик. Вся комната была охвачена голубовато-серым сиянием – что-то бормотал телевизор, не так давно принесенный Жан-Клодом. Забыли выключить…

Серж почтив все понимал, уже наловчился по-французски… По телевизору передавали обращение президента де Голля к нации:

– Француженки и французы, – говорил генерал, – обладая полнотой национальной и республиканской легитимной власти, в последние сутки я рассматривал все – без исключения – возможные средства для ее защиты. Я принял свое решение. В сложивших обстоятельствах я не уйду в отставку. У меня есть мандат народа, и я его исполню. Я не буду менять премьер-министра, чьи качества, твердость и способности заслуживают всеобщей похвалы. Он представит мне изменения в составе правительства, которые сочтет нужными.

Тут же запись прервалась показом демонстрации, на этот раз не студенческой. Тысячи сторонников президента прошли по Елисейским полям. Как пояснил диктор, манифестацию возглавили бывший премьер-министр Мишель Дебре и министр культуры Андре Мальро.

– А, это ты… Ну? – неожиданно проснувшийся Патрик, уселся на софе, водрузим на нос очки. – И что теперь?

– В смысле? – Сергей поднял голову.

– Что делать будем? Баррикады, вроде, уже и не комильфо… Как и революция…

– Так, оно, может и к лучшему? Что без крови… – осмелел Серж. – Ну, почти… Как там Аннет?

– Лечится, ты же знаешь… Ой! Совсем забыл сказать… Ее ж скоро выписывают! Или, сказала – сама убежит, надоело, – Патрик передернул плечами. – Надо будет вещи ей отнести. Одежду и все такое.

– Принесем… Да, я вас стеснять не буду. Помирюсь с Аньез.

– Хорошо бы! – Патрик явно обрадовался, повеселел. – Знаешь, мы все за вас переживаем. Когда вы поругались? Дня два тому?

– Ну да, где-то так…

– Помиритесь, а?