Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

себе достаточно пугающий. Ну ничего, как война закончится, приедет кто-нибудь из них в Брянск, чтобы получить плату, я их ласково встречу, за стол с собой посажу, и всячески отблагодарю за то, что в трудную пору мне помогли.

Если, конечно, мы это войну выиграем. Ну а если проиграем, то тоже неплохо, потому что платить по этим распискам мне точно не придется. Потому как не будет меня в живых. Слишком уж много на кону стоит, все силы, что есть в бой идут.

Но, тем не менее, колеса ладились, и скоро можно будет начать собирать боевой сарай, а потом и таран. Со шкурами все было гораздо хуже, хозяева отказывались принимать расписки, объясняя то, что в Брянск им ехать за деньгами будет несподручно, а кому другому доверить это они не могут. Тут уж пришлось платить живым серебром, для чего я одолжился у боярина Луки. У него-то оно еще было, это я был фактически нищим, пусть и с княжеским венцом на голове.

Нет, ну ведь надо же было мне начать войну, когда денег вообще практически нет. А все потому, что считал, будто в закромах у брянского наместника хранятся несметные сокровища, которые и ограничились всего-то парой тысяч рублей. Да, понятное дело, что заработать серебра у него было гораздо больше возможностей, он ведь мыто получал почти со всего, что продавалось и покупалось, да еще и с земли, и с предприятий разных. Но с земли-то люди платили едой, с рыбной ловли – рыбой соленой или копченой, с охоты – шкурами и мясом вяленым или солониной.

К тому же, как ни крути, но приехали мы как раз после того, как наместник расплатился со своей дружиной. И естественно, что после этого его мошна сильно оскудела. Оставалось надеяться только, что и у остальных дело обстоит так же, и никто не приведёт откуда-нибудь из Польши или Литвы две-три тысячи наемников. Пусть я и сомневаюсь, что в тех странах соберется столько.

В общем, воевать приходилось в долг. Особенно крупным он будет, если Григорий согласится выделить мне пару тысяч, и пришлёт на них осадных дел мастера. Вот тогда после победы придется расплачиваться полной мерой, тем более, что все деньги, которые нам удастся захватить, наверняка уйдут на войну.

И боюсь, что отсрочку киевский мэр мне не даст, и придется выполнить для него какую-нибудь услугу. Например, отвести дружину в Крым, чтобы окончательно замирить его. Даже не представляю, чем это может закончиться, если учесть, что страна будет обескровлена войной. А никак татары снова решат нагрянуть?

Так или иначе, с совета прошло ещё четыре дня. Осада шла своим чередом, люди работали, и скоро должен был случиться штурм. Первое время я пытался бродить туда-сюда по лагерю наблюдать за разворачивающимся строительством и даже как-то командовать. Однако от этого дела меня скоро оттеснили Денис Иванович и Егор – один из его воинов, который как раз умел строить эти самые осадные башни. Поэтому мне осталось только командовать дозорами, да караулами. Это дело было привычное и давно знакомое, так что я на всякий случай разослал в разных направлениях людей, чтобы они могли предупредить нас о подходящих войсках.

Пусть мы их и не ждали так рано, но все равно лучше поберечься.

На второй день я из любопытства решил посетить подземный ход, про который нам рассказал Борис Русланович. Вход оказался замаскирован под подвал одного из домов. Там даже хранили овощи и кое-какие продукты, которые мы не преминули забрать себе, но в одном из мест доски раздвигались и можно было протиснуться в небольшой ход. Там было сыро и темно, и я не стал лезть слишком глубоко, потому что опасался встретиться с кем-нибудь из орловских. Они, судя по всему, поняли, что мы знаем про подземелье, поэтому воспользоваться им не пытались. Тем более, что за ним денно и нощно следили мои люди.

Третий день я решил узнать, как дела обстоят у лекарей, которые шли в обозе. Их было трое, и это были крепкие мужики. Я как-то даже удивился сначала, потому что привык, что лекарскими делами в деревнях в основном ведают женщины. Правда, у меня уже был знакомый лекарь-аптекарь, которому мы продавали лекарства, когда стояли на Ямпольской заставе.

Как я успел понять, мужская и женская школы лечебного дела сильно отличались. И если лекарки больше уповали на травы, настои, мази и время, то лекари предпочитали воздействовать непосредственно на поврежденное место. Нет, конечно и мать могла составить сломанные кости или вскрыть пару гнойников, да и меня она этому успела научить, но лекари показали мне свои инструменты, и я впечатлился. Думаю, если бы со мной был кто-нибудь из них, то мы, возможно, смогли бы и спасти Игната. Хотя, не уверен, у него ведь легкое было порвано и полость в груди наполнялась кровью, сомневаюсь, что прижигания и прочее здесь сработали бы.

Они показали мне и запасы лекарств, которые брали с собой в обоз. Получалось солидно, и даже плесень, которая останавливает заражение ран, у них была. Но они все равно предпочитали прижигать их, что мне делать мама строго настрого запрещала, если речь, конечно, не шла о сильном кровотечении, которое угрожало жизни больного. Я ведь даже рану на лице у своего новика прижигать не стал, просто промыл, да зашил.

Обмен опытом прошел интересно, а к концу дня они, кажется, прониклись ко мне уважением. Думаю, с их точки зрения я выглядел занятно: вроде бы князь, воин, а при этом рассуждает о лечении ран, да еще и рассказывает, как его мать всему учила. Ну и теперь я был уверен, что все с моими ранеными воинами будет в порядке, если мы, конечно, успеем вывести их с поля боя и довести до лекарей. А это было самое главное.

А на четвертый день я заскучал.

Утро я провел в молитве, снова просил у Бога даровать мне победу над врагами, просил простить мне совершенные грехи и уберечь моих людей и меня самого от злого умысла. Это давно стало для меня привычным ритуалом, заменив поклонение Красному Тельцу и духам. Удивительно, но каждый раз после длинной молитвы я чувствовал себя гораздо легче. Спокойнее мне было. Думаю, это потому, что я действительно верил в то, что Богу небезразлично то, что я делаю. А еще потому, что сейчас десятки монахов молились в своей обители за то же самое.

Помахал немного мечами вместе с бояричем Никитой,