Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

Убрав все в сундук, я закрыл его на ключ и убрал его в один из карманов. Сундук шел вместе с шатром и был очень полезен, все-таки в нем можно было спрятать то, что нельзя хранить в седельных сумах. Я бы и серебро туда положил, но у меня его с собой не было. Зато вместо серебра там теперь хранились долговые расписки, которыми я собирался расплачиваться в ближайшее время.

Закончив с делами, я вышел из шатра и нос к носу столкнулся с Ромкой, Пашкой и Игорем. Ромка и Пашка что-то обсуждали, Игорь же молчал и в целом выглядел недовольным. Он вообще изменился с тех пор, как получил рану во время ложного штурма Херсона. И изменился не только лицом, хотя теперь его пересекал большой шрам. Молчаливый он был, мрачный, а в бою стал гораздо злее, чем раньше. Говорят, такое бывает после настоя полыни, хотя и меня им отпаивали. Правда, я-то с тех пор стал учиться драться, управлял дружиной, перебил кучу народа, а в конечном итоге так и вообще стал князем.

– Что, вспомнил о старых друзьях? – рассмеялся Пашка и хлопнул меня по плечу. – Да шучу я, хорошо это. Как в старые времена.

Я вдруг почувствовал себя неловко. Что они, издеваются что ли? И ведь я от этих издевок защититься никак не могу. И ведь действительно все как в старые времена, будто бы я и не князь совсем, а обычный деревенский парень, да еще и самый младший в компании. Да уж…

Так или иначе, все вместе мы дошли до табуна и оседлали лошадей, причем я снова выбрал заводную. Да, хотелось, конечно, поездить на боевом коне, но его утруждать я не собирался. Пусть отдыхает. Мало ли, вдруг завтра курская дружина придет и придется в поле бой принимать. А на боевом коне я всегда смогу драться, тем более, что он сам как оружие. Он ведь и укусить может, и лягнуть, и меня, если что, с поля боя вывезти, если почувствует, что я сознание потерял или ранили меня.

Собравшись вместе, мы отъехали от лагеря и двинули в сторону леса. Не ближайшего, в нем сейчас будет проблематично найти дичь, потому что там постоянно стучат топоры. Жалко лес на самом деле, красивый он, но, если выиграем войну, то выкорчуем пни и высадим новые деревья. Ну или распашем это место под поле, все-таки это будет хорошая расчистка. Еще одно хозяйство в окрестностях Орла нам явно не помешает.

– Ну как там в Курске? – спросил я у Ромки, который ехал рядом со мной. – Как город, сильная ли крепость? Письма нормально доставил, не было проблем?

– Да город как город, – пожал плечами тот. – Посады, крепость есть, правда, поменьше, чем в Орле или Брянске. А письма доставил, как и ты договорил, подбросил просто. Думаю, и остальные также делали, из тех, что ты по городам отправлял.

– И правильно, – одобрил я. – Такие письма все равно дойдут до тех, кого надо. В Орле вот сработало, так вообще половина дружины на мою сторону перешла, да и большая часть городской стражи тоже. А люди, как узнали, из города побежали. Нам же лучше, меньше случайных жертв будет.

– Я-то с собой отряд воинов привел, – ехидно заявил Пашка. – А ты один вернулся. Кстати, как так вышло, что от орловского наместника люди ушли на нашу сторону, а от курского нет?

– Так власти у него больше, – ответил я за Романа. – И уважают его гораздо сильнее. Может быть, не поверили тому, что в письмах написано было, возможно он их переубедить смог. За Курск драться придется, и драка эта крепкой будет. Мне вот больше интересно, честно говоря, что с Белгородом будет. Тамошнего-то наместника многие не любят.

– Ага, – кивнул Ромка. – Там и крепости-то нет нормальной, детинец один. Да и вспоминаю я, как мы были там, как на еврейской слободе с наемниками наместника дрались. Он ведь тот погром и устроил, верно?

– Точно, денег взял у евреев, а отдавать не захотел. Подстроил поджог, обвинил во всем несчастных жидов. Настоящей силы у такого человека быть не может, кто не по совести поступает. Как он вообще в наместники выбился, еще тот вопрос. Остальные – воины, а этот…

– Так спросил бы у смоленского наместника об этом. Он-то знать должен.

– Не факт, – покачал я головой. – Его ведь в наместники еще отец мой поставил, а остальные просто боярами были до того, как великого князя отравили. Видимо, он тоже в сговор вошел, вот и все, помог как-то остальным.

– А ты так уверен, что они отца твоего убили? – спросил вдруг Ромка. – Никто ведь не знает толком.

– Денис Иванович мои предположения подтвердил, – ответил я. – Он сказал, что и сам о заговоре знал, поэтому и помогал нам раньше. Ну и клятву верности мне тоже поэтому принес. Но подробнее мы узнаем, когда орловского наместника возьмем. Ну или в крайнем случае лекаря местного, уж он-то должен быть в этих делах замешан. Если наместник может в бою пасть, то лекарь точно в это дело не полезет, живьем сдастся. А тогда мы его и поспрашиваем.

– Как Игнат учил? – спросил Пашка. – Лицом в землю и нож к яйцам?

– Как Игнат учил, – кивнул я. – Хотя истину добывать самим не придется, есть в дружине для этого специальные люди, да и у боярина Луки тоже. Но послушать все равно будет интересно. Я общался с этим лекарем, когда в орловской крепости жил, особо крепким он мне не показался. Так что расскажет все. Тогда подробнее обо всем и узнаем.

– И что ты чувствуешь? – снова задал вопрос Ромка. – Ну, ты ведь за отца мстишь и все такое. Да и князь теперь, как ни крути. Уже не отряд из трех друзей ведешь, шесть сотен народа с лишним у тебя под началом. Города брать собираешься, предателей карать.

– Да не знаю даже, – пожал я плечами. – Груз ответственности чувствую. Вроде бы шел к этому, и делал все для того, чтобы отцовский престол вернуть, а легче не становится. Только труднее, потому что опасное дело мы затеяли.

– А хотел бы в те времена вернуться, когда мы все только начинали? – спросил Роман. – Когда вчетвером из Васильевского села уходили? Когда разбойников по дороге побили, только в Брянск приехали?

– Не знаю, – снова ответил я. – Для меня прежняя жизнь закончилась еще