Системный администратор - Алевтина Ивановна Варава

Не спорить со всеми Вадик Якушевич не умел. Считал слабостью. Считал на подкорке дурьей своей башки, хотя сам не понимал толком, чё за фигня с ним вообще постоянно происходит.

По-Вадикову выходило, что все кругом какие-то припизднутые.

Казалось, даже если сказать ему, что втыкание ножа в собственный живот может привести к травме, он бы начал доказывать обратное. А в случае упорства оппонентов, мог даже устроить себе харакири из вредности. И был бы уверен в собственной правоте, ногами в кишках путаясь.

Короче, был отшибленным в край.

Но очень гордым и самоуверенным (видать, в версии бати Марципана — по факту на десять процентов). Знал типа Вадик: только так и можно, чтобы не быть тряпкой. Находилось всякое прогибание и компромиссы у него в категории унижений по умолчанию.

Так и жил уже двадцать один год.

И вот, когда родительница пропала, а батя вдруг с бухты барахты сделался главой целого города, вместо гордости Вадик ошалел. Он был возмущён. Годами он клялся себе, что никогда не станет таким же недоразумением, как его батя, делал всё, чтобы не быть на него похожим, и тут вдруг того взялся боготворить едва ли не каждый во всей Пензе! Вадика выворачивало от восторженных отзывов. Немногих дней историкова мэрства хватило, чтобы сын осатанел и даже стал подумывать свалить навсегда куда угодно, даже если бомжом стать придётся. Казалось бы — бабло появилось, радуйся. Но нет. Означало возвышение бати, что Вадик всю жизнь был на его счёт не прав, а такое Якушевич-младший признать никак не мог.

Он и на милю к новому папаше не приближался, вообще дома сидел, чтобы к нему никто не приставал с восторгами и расспросами. И всё время думал о мамке и бабушке. Думал, что дело тут нечистое.

Ну никогда бы его всё контролирующие родичи не свалили никуда осознанно, бросив рохлю-батька и самого Вадика без присмотра. И не бывает маньяков, которые похищают тёток под сорок пять и старух. И на органы, блин, не крадут в таком возрасте. А трагический несчастный случай не мог произойти с обеими, тем более они не особо-то ладили, потому что постоянно соревновались друг с дружкой за главенство в вытирании о батю ног с целью любви и заботы.

Прежнего батю Вадик бы в жизни ни в чём таком не заподозрил. Но вот этого… Которого то ли инопланетяне похитили, то ли подпольные британские учёные на клона подменили в виде биоробота, к настоящему Игорю Якушевичу ни малейшего отношения не имеющего…

Так-то Вадик никогда в муть киношную не верил. Но теперь засомневался.

Он вообще теперь во всём сомневаться стал, из-за чего предпочёл от мыслительного процесса временно отказаться совсем, а только злиться. На всякий случай.

И лишь одно-единственное не подлежало сомнению даже на миг, и потому постоянно обдумывалось без риска съехать кукухой: ни новый, ни прежний батя не полез бы в петлю из-за исчезновения жены и матери.

Только вот что из всего этого следует, Вадик не понимал на фиг.

Короче, в целом Пашка в характере своего кандидата разобрался и даже вкурил причинно-следственные связи (глядишь, так психологом станет, мля!). Но вот как установить, сможет ли такой вот Вадик раскаяться?

Он казался баранистоупрёртым до такой звездолётной высоты, будто и не въедет никогда, что не прав даже в чём-то одном. А уж чтобы во всём и сразу… Да пожалеть… Да перестать (если верить теории Лосева) делать всё на зло в будущем…

— Сынок, я двери пооткрываю? — отвлёк Пашку от изучения позабытый стенкоколупательный электрик. — Чтобы свет в коридор запустить.

Младший Соколов без энтузиазма кивнул. Чужой мужик, который будет ковырять стену, пока Пашка валяется на кровати, факт начнёт быстро нервировать. Фонаря у него, что ли, нет? Что за бредятина⁈

Свернув Вадима на время, Пашка наведался в толчок, переступил через инструменты и пробрался на кухню, сунул в микроволновку жаркого, которое наколупал в казане, и, крутанув ручку, понял, что нет электричества. Жрать придётся холодным.

Выругавшись, вылез Пашка через баррикады перекурить на балкон.

Как протестить склонность к раскаянию, блин⁈

Рассуждать самому, что ли? Ну так тогда нет, вот прям нет. Невзирая на все сомнения, о которых подопытный даже и думать боится. Чтобы о чём-то пожалеть до такой степени, чтобы потом вообще решить больше не делать никогда, нужно сначала понять, что ты косячишь. А именно тут у Вадика генетический баг. Ладно, не генетический, но выглядит в натуре как патология. Ни в жизни он сам не признает, что не прав, вон даже голые факты отрицает как вид, хоть ты его носом тыкай. Не воспринимает.

И чтобы такой пожалел? Да ещё и доброй волей стал вовеки покорным?

Херня, не подходит Пашке Вадик. Только зря полдня на него просрал…

Перебравшись опять через ремонтниковы манатки, Пашка выцепил холодную, неаппетитную из-за застывших комков жира жрачку и вернулся в комнату. Хотел прикрыть дверь, но вспомнил: нельзя же! А это что ему, теперь дома до вечера торчать?

Пашка глянул на долбящего стену мужика.

Навряд ли он что стырит, так-то…

Наколов вилкой кусок мерзкой картохи, Пашка на прощание открыл Вадимово меню, чисто послушать мысли под хавчик. Вдруг что ржачное вычудит вроде спора про раковину?

И обнаружил, что Вадика атаковали.

Он с кем-то ругался, и оказалось, что память можно зырить онлайн, в процессе, так сказать, протоколирования. Смотреть, то бишь, глазами испытуемого на экране игрухи.

Напали на Вадика паренёк и девица, успевшие за время Пашкиного перекура ворваться к Якушевичам на кухню и даже всучить большой торт и пакеты с соком (кажется, заняв Вадиковы руки тортом, они и ворвались на самом-то деле).

Были эти двое командированы городской администрацией, и слышать о том, что Вадик с утра пораньше уже послал на хер какую-то Людмилу Семёновну, их коллегу, не желали.

А ещё Пашка узнал, что просмотр памяти онлайн через админский раздел позволяет переключаться на то, что видит памятиобладатель.

И копаться удалённо уже там.

Завалившихся к Вадику товарищей звали Егором и Мариной. Оба работали в пресс-службе горсовета. Оказалось, что этот самый горсовет успели по поводу Вадика и его перформанса затрахать даже за выхи, а уж утром понедельника и вовсе начать сравнивать с землёй. Походу драмой «несчастного юноши» или изолированием от общества «психопата, который мать с бабкой сам грохнул, а потом отца в петлю загнал» (тут диапазон сильно