Я уничтожил Америку 3 Назад в СССР - Алексей Владимирович Калинин

Чья-то стальная рука сдавила ему горло, наполняя уши нарастающим, всепоглощающим жужжанием. Кровь ударила в голову, лицо распухло, стало тяжелым и чужим. И в следующее мгновение в ушах что-то лопнуло — тонкая, ломкая перепонка, — освобождая его от оглушительного барабанного боя. Барабанного боя, который, как он смутно понял, выбивали о пол его собственные, бьющиеся в конвульсиях ноги.

Сквозь багровую пелену, что медленно застилала его зрение, он различал склоненное над собой лицо старика — изможденное, испещренное морщинами, подобными трещинам на высохшей земле. И в глубине два уголька, два тлеющих огонька недоброй, старой ненависти.

Вот и последний проблеск света угас, поглощённый этой густеющей мутью. Сознание Дрозда оборвалось, как надрезанная нить.

— Чёрт возьми! — раздался вдруг резкий, раздражённый голос, ворвавшийся в тягучую тишину.

— Что стряслось, Светла?

— Кажется, он… обоссался.

— Что ж, от страха и не такое бывает.

— Но зачем же именно на меня⁈

Девушка отпрянула от скрюченного тела, словно от прикосновения к холодной слизи.

— Ступай, деточка, приведи себя в порядок, — тихо произнес старик. — Подыши воздухом, полчасика будет вдоволь. А мы уж здесь справимся… — Он обернулся к бесчувственному Менгеле, и в голосе его прозвучала твёрдая, неумолимая нота. — Он получит всё, что причитается. Без анестезии. Как он сам любил назначать своим несчастным.

— Я пройдусь немного, — сразу же согласилась Светла и, отодвинув тяжёлую дверь, выскользнула наружу. Дверь захлопнулась с глухим стуком, отсекая мир живых от того, что должен был свершиться здесь, в полумраке фургона.

Через полчаса дверь фургона отворилась и на пороге показались два старика. Они выглядели крайне утомлёнными, как будто перекопали картофельное поле в две лопаты. Сейчас на их одежде не было ни капли крови. Всю старую, испачканную, они оставили в фургоне. Там было два комка — одежды и того, что осталось от «ангела смерти».

— Степан Николаевич, я выполнила свою часть сделки, — произнесла девушка. — Теперь бы нам рассчитаться…

— Светлана, скажи, а почему вы раньше его не спеленали? — вздохнул Степан Николаевич. — Почему эта мерзость всё ещё была на свободе?

— Потому что мы отслеживали тех, кто приходил к нему, — пожала плечами Светла. — Они приводили нас к более крупной рыбе. А сейчас… Сейчас он исчерпал свой резерв и стал попросту не нужен.

— Но, если бы не наша договорённость, то он так бы и дожил до старости? — спросил Константин Никитич.

— Разве это жизнь? — хмыкнула девушка. — Ходить и оглядываться, постоянно всех остерегаться и бояться… У него уже был инсульт. Рано или поздно, но с такими нервами его хватил бы и второй. Это не жизнь. Это вечная тюрьма, в которой он сам себя запер на век. А вы, получается, его освободили.

— А могли бы и судить.

— Могли бы. В итоге всё равно бы повесили. Так что вы просто сократили ненужную бюрократию и судебную волокиту, — пожала плечами Светлана. — А теперь… Расскажите мне о Петре Жигулёве то, что вы знаете…

— Езжай, Степан, — кивнул Константин Никитич. — Я тут сам со всем разберусь. Езжай, расскажи Светлане всё, как есть. Она в самом деле помогла нам. Думаю, что и Петру тоже поможет! Всё же одно дело делаем.

— А что вы говорили про Рольфа? Про сына Менгеле? — взглянула Светлана.

— А что с ним? Сын за преступления отца не в ответе. Будет жить, как живёт сейчас. Мы же не фашисты, чтобы отыгрываться на родных, — проговорил Степан Николаевич.

Глава 18

Наша встреча закончилась на довольно-таки приятной ноте. Маркус Вульф поблагодарил меня за содействие. Правда, поинтересовался — откуда у меня столько информации, а также, почему я обратился именно к нему, а не напрямую в КГБ?

Пришлось соврать, что с КГБ я работаю по другим делам и не хотелось переносить туда ещё и эту информацию. К тому же, Маркус ближе, а пока дойдёт до вышестоящего руководства… И мою информацию могли перехватить по дороге, всё-таки среди эшелона власти хватало шпионов.

— Кого-то конкретно имеете в виду? — задал невинным тоном вопрос Вульф.

— Могу посоветовать вам обратить внимание на Гордиевского Олега Антоновича. Он сейчас работает под прикрытием сотрудника консульского отдела посольства СССР в Дании. Как раз сейчас его взяла в разработку британская разведка, а Олег Антонович, разочарованный методами подавления Пражской весны, переметнулся к британцам. Этот крот может немало выдать секретов как бриттам, так и янки. Так что если хотите подарить англичанам «пустышку» и пускать дезинформацию, то лучшего кандидата вам не найти. Правда, он попутно будет сливать всех агентов, действующих под прикрытием, так что могу порекомендовать взвесить все «за» и «против» прежде, чем пускать этого человека в расход или же поднимать его вверх.

В 1970−80-х годах Гордиевский на протяжении 15 лет курировал Великобританию и Скандинавию в Первом главном управлении КГБ. В СССР полковник Гордиевский был заочно приговорен к расстрелу, а в современной России объявлен предателем за передачу британцам большого объема секретной информации. Бывшие сослуживцы называли его «отвратительным типом» и «талантливым подлецом».

На Западе он был оценен совсем иначе. Считается, что он помог изменить ход холодной войны, объяснив западным структурам, что на самом деле думают в СССР, и как лучше общаться с советским режимом.

В 2007 году за заслуги в обеспечении национальной безопасности Великобритании Олег Гордиевский был награжден орденом Святых Михаила и Георгия, одной из высших наград Соединенного Королевства. И ведь помер своей смертью, засранец, на восемьдесят шестом году жизни. Помер весной, четвёртого марта двадцать пятого года.

Но его деятельность ещё можно было упредить…

— Гордиевский… Хм, что же, мы его тоже проверим, — раздалось за ширмой. — Всё-таки интересный вы человек, герр Мюллер. Так много знаете и… до сих пор живы.

— Может быть потому, что живой я нужнее, — улыбнулся я в ответ.

— Что же, всё может быть. У вас ко мне ещё есть какие-нибудь вопросы?

— Есть просьба. Если будете приставлять ко мне наблюдателя, то только опытного. Чтобы его ребята из «Фракции Красной Армии» не срисовали. А то они нервные — могут и пальнуть ненароком.

— Я постараюсь исполнить вашу просьбу, — раздалось в ответ.

— Что же, тогда на этом пока всё. Кто примет у меня «Фракцию». Как я его узнаю?

— Я могу вам назвать только имя. Его будут звать Яном. Как узнаете? Это молодой человек, примерно одного возраста с вашими лидерами фракции. Но он весьма неординарная личность, через него и будем вести диалог с