Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Он кивнул, а я наклонился и сорвал скотч с его лица. Отходил он с трудом, так что изрядная часть бороды и усов остались на липкой ленте. Он не выдержал, вскрикнул, но вспомнив мою угрозу, тут же заткнулся. Посмотрел на меня немного, а потом спросил:

— Вы кто такие?

— Просто люди, — ответил я, приседая на корточки возле него. — Те, кому повезло выжить. Пришли сюда за машинами, заберем их и уедем. Ты останешься.

— Не положено, — сказал он. — Я машины охраняю, чтобы их никто не забрал.

— Твою мать, Степаныч, — покачал я головой, вспомнив, как его зовут. — Сам подумай: что ты сделаешь? Полицию вызовешь? Так она не приедет, да и связи нет. Так что мы уедем, перед этим я тебя развяжу. Только веди себя тихо, ладно?

Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Боится, явно. И правильно боится. Он сейчас — помеха, типа назойливой мухи. И понимает, что если будет слишком громко жужжать, то его попросту прибьют.

— Ты, случаем, не военный паря? — спросил он вдруг, хрипло, будто говорил в пустоту.

Я прищурился. Услышал что-то знакомое в голосе. Что-то практически родное, но забытое. И, кажется, я понял, кем он был до того, как стать сторожем и начать спиваться.

— Во-первых меня Сергей зовут, не паря, — решил я вновь представиться выдуманным именем. Это все равно лучше, чем оставаться безымянным. — А во-вторых… С чего ты взял?

— Да вижу, как держишься, — ответил он. — Как решаешь, кого оставить, кого забрать. И как на меня смотришь. Так глядят люди, которым приходилось решать, кому жить, а кому умирать. Ты ж меня прибил бы, я понимаю, просто, чтобы следов не оставлять. Не простой солдат.

Я не стал отвечать, но и он не ждал. Снова усмехнулся, уже чуть более горько.

— Сам служил. В Чечне, — наконец, пояснил он. — И потом еще инструктором работал. В другой войне.

Я молча кивнул. С одной стороны, как мне показалось, он говорил правду. С другой: от таких можно ожидать чего угодно. Он, кстати, явно протрезвел, пока валялся, в себя пришел. Ну да, пиздюли — они от всего помогают, в том числе и от синьки.

— Где инструктором? — спросил я. Вряд ли мы пересекались, слишком уж он старый. Если сейчас действительно сорок первый год, то ему должно быть уже под семьдесят. Ну, немногим младше, может быть, шестьдесят пять.

Он взглянул на меня, и понял, что сумел заинтересовать.

— На Донбассе, — ответил он.

Я прикинул, снова покопался в памяти. Ну да, была такая война, кровавая, жестокая, и длилась больше десяти лет. И закончилась не очень хорошо для нас. Как конкретно, не помню, но достаточно жестко все было, и во время войны, и сразу после.

Пришлось задуматься. Если он не пиздит, это могло бы быть очень полезным. Люди с таким опытом знают много того, что не написано в учебниках. Однако меня смущало то, в каком он состоянии. Пил так, что внутренности наверняка можно просто в банку класть, и не сгниют. Проспиртовались давным-давно все.

— Возьми меня с собой, пригожусь, — наконец, сказал он.

— А на хрена мне такой алкаш? — спросил я прямо.

— Да чего алкаш сразу, — он поморщился, было видно, что ему такое сравнение неприятно.

Хотя выглядел он жалко. Грязный весь, в ватнике каком-то, настолько пропитанном потом, что, наверное, если его поставить, то стоять будет. Борода клочьями торчит, большую часть я реально со скотчем отодрал. Хотя, наверное, если просушить его, помыть, побрить и переодеть, то может получиться член общества.

Ветеран все-таки. Я понятия не имею, было у меня удостоверение, или я участвовал в какой-то из теневых войн.

— Донбасс с какого года? — спросил я.

— С четырнадцатого, — ответил он.

Ну, тогда эта война действительно была теневой еще для России. Реальное наступление началось гораздо позже.

— Что умеешь? — спросил я.

— Стрелять, — ответил он.

— Серьезно? — я усмехнулся. — Умел бы стрелять, хоть кого-нибудь из нас зацепил бы.

— Умею, — сказал он. — Реально умею. Просто шары залил. А так нормально. Ну и вообще, я посмотреть успел сейчас, с тобой сопляки какие-то. Ну и Пашка, я его знаю, механик от Бога, но не боец. И как ты думаешь, кто-нибудь из них хотя бы костер разжечь сможет?

Я сам в этом сомневался. Разве что с бензином, и далеко не с первого раза. Сомневаюсь, что они особо в походы ходили, разве что Лика с Яной: физкультурница и завсегдатайка фитнес-клуба.

— Что еще умеешь? — спросил я.

— Инструктор все-таки, — ответил он. — Могу твоих поучить. Ты ими, очевидно, командуешь, так что тебе не до того будет. А если меня слушать будут, то дотяну их до такого уровня, чтобы хотя бы первый бой пережить могли.

— И что-то подсказывает мне, что тут кроется одно большое но. Если ты реально все это умеешь, то не бухал бы в гараже, а сам бы нормально выживал, и из города выбирался бы.

— Сына с невесткой я… — он резко нахмурился. Помрачнел. Похоже, что говорить ему об этом действительно было тяжело. — Даже не похоронил. К ним в квартиру твари вломились, обоих разорвали, а я в это время на телефоне висел. Невестка беременная была.

Блядь, а вот это действительно тяжело. Как говорили, нет ничего хуже для отца, чем пережить собственного ребенка. А то, что невестка беременная была, так это вообще жесть.

Он ведь воевал полжизни наверняка, и ребенка поздно завел. А поздние дети зачастую — самые любимые. Нет, что-то в людях я еще понимаю.

— А еще ноги у меня, — сказал он. — Не ходят. Ну, не особо, точнее, кое-как ковылять я могу. Но ты не думай, я не алкаш.

Не то, чтобы эта история меня разжалобила. Умеет он обращаться с оружием, или выдумал, я проверить могу, это не проблема. Сразу увижу. Если соврал — выгоню на хрен, да и все дела.

Черт, опять конфликт будет, что я лишний рот привез, да еще и алкаша, о нем ведь так и думать будут. Хотя… Заткну я их при необходимости, это не проблема. Считай, еду и машины я им добыл, так что.

— А еще, — сказал он, задумался, а потом добавил. — Я знаю, где стволы взять.

А вот это уже интересно. Сперва я посомневался, потому что откуда этот старик может быть в курсе насчет оружия. А потом. Я уже понял, что он далеко не так прост, как мне показалось с начала.

— Ну и где? — спросил я.

— Сперва развяжи, — ответил он.