Вернуться из Готаны - Владимир Зырянцев

— Арнольду внезапно стало плохо, — объяснил доктор. — Резко повысилось давление, и сердце… Так что я пока сижу с ним, но собираюсь уходить — звонил Видович, он тоже почувствовал себя неважно. А коллега Шанкар оказывает помощь Латинку — он потерял сознание прямо на улице.

— Прямо эпидемия какая-то, — заключил я. — А я хотел передать Прунцлю данные о месте временного лагеря, Видович поручил нам вдвоем подыскать место.

— Боюсь, что ближайшие два дня доктору Прунцлю придется провести в постели, — объявил Прелог. — Не знаю, кто будет заниматься устройством этого лагеря, но точно не он. Кстати, а сами вы как себя чувствуете?

— Вроде нормально, — ответил я. — Голова немного кружится, но это у меня случается, я привык.

— Ладно, будем надеяться, что новых пациентов у нас не прибавится, — сказал доктор и отключился.

Теперь, когда мой долг был полностью выполнен, я решил, что могу немного заняться личной жизнью, и отправился на поиски Кэт. Раньше я никогда этого не делал. Мы или встречались случайно, или она сама приходила ко мне. Но после слов капитана уже глупо было таить наши отношения. Напротив, мне хотелось бросить вызов капитану и всем его ищейкам. Вы хотите следить за мной? Что ж, следите. Может, поставите телекамеру прямо в спальне, как в романе Оруэлла?

Я зашел в столовую, там сказали, что госпожа Ричардсон у себя. Это означало, что Кэт следует искать в маленькой конторке, примыкавшей к складу.

Там я ее и нашел. Кэт сидела перед компьютером. На экране были открыты сразу три окошка, одно из которых она заполняла, торопливо барабаня по клавишам. На столе валялись распечатки и какие-то счета.

При виде меня Кэт улыбнулась, но ее ответный поцелуй показался мне не слишком горячим: видно было, что она озабочена.

— Говорят, будет создаваться какой-то филиал лагеря? — Ее вопрос примыкал к приветствию тесно, как вагон к локомотиву. — Шеф велел составить списки продуктов и всех необходимых вещей на восемнадцать человек. И сказал, что через час все должно быть готово. Что за спешка, не знаешь?

Я вкратце рассказал ей, о чем говорилось на совещании. Известие о создании филиала лагеря рядом с моей «зоной обморока» вызвало у нее горячее одобрение.

— Это здорово! — Кэт наконец отвела взгляд от экрана и повернулась ко мне. — Я за тебя ужасно рада. Они опишут какой-нибудь новый эффект и назовут его «эффектом Чернецки». Хотя «эффект Эндрю» звучало бы лучше! А что у тебя с шеей — вот здесь? Оцарапался?

Она осторожно тронула пальцами шрам, оставленный осколком стекла.

— Да нет, не оцарапался. Это в меня ночью стреляли, — сообщил я.

Она не поверила:

— Стреляли? Кто? Ты шутишь?

Настал черед второго рассказа. Она слушала как зачарованная; глаза ее округлились, правая рука, застывшая на клавиатуре, едва не оперлась на кнопку «delete», угрожая всей ее сегодняшней работе; пришлось осторожно снять ее оттуда. На ней были застиранные джинсы в обтяжку и просторная, отнюдь не вызывающая блузка, но мне и не нужно было ничего вызывающего. Несколько поцелуев поместились между первым и вторым выстрелами; проникновение убийцы в лабораторию сопровождалось объятиями, вполне уместными в такой ситуации; появление Латинка окутал аромат ее волос; вопросы Уокера прозвучали, когда она уже сидела у меня на коленях.

— Ты просто герой! — воскликнула она, когда я был близок к концу рассказа. — В тебя стреляют, ты вынужден носить оружие… А еще говорят, что наука — тихое, спокойное занятие! Но нет, Эндрю, милый, сюда могут войти в любую минуту, не сейчас… ты мог погибнуть в любую минуту, что же творится в этом лагере… нет, не сейчас!

Она вскочила, приводя в порядок одежду.

— Я тебя так люблю, поверь, но через час — нет, уже через полчаса я должна занести шефу готовый список, а у меня еще ничего не сделано! Зайди чуть позже, ладно? А может, мы вместе направимся в эту твою зону? Хотя нет, меня туда вряд ли пошлют, от меня требуются только списки. Но потом, когда соорудят вертолетную площадку, я все же надеюсь туда слетать и поглядеть на это место своими глазами. А сейчас мне надо работать. Давай увидимся вечером, часиков в десять, на западной опушке — ну где встретились в первый раз. Идет?

Получалось, что она мне назначила свидание — первое в наших отношениях. Отказаться от такого предложения я, конечно, не мог и покинул конторку в предвкушении встречи.

Однако хорошее настроение владело мной недолго, его хватило буквально на несколько шагов. Внезапно я почувствовал, что сердце сдавила резкая боль, а мир вокруг закружился. Кажется, я тоже решил попасть в число пациентов… Этого только не хватало! Нет, надо держаться! Мне бы где-нибудь сесть…

Я с трудом добрался до стены ближайшего домика и сполз на землю. Игла в сердце впивалась все глубже, все беспощадней, дневной день померк. В наступившей темноте откуда-то возникли и окружили меня образы, которые в обычной жизни я вспоминал редко — можно сказать, старался не вспоминать. Здесь был Костя, мой сын, рожденный в неудачном браке с Зоей, отношения с которым складывались у меня все хуже и наконец вовсе закончились — последние пять лет мы не виделись и даже не разговаривали по телефону. Понятия не имею, о чем с ним говорить — неприятный человек с отвратительным характером, домашний тиран… А ведь был таким милым мальчишкой, переживал, что люди животных мучают, что во дворе ветку сломали… Да, животные… Тут еще был Маркиз, единственный кот, с которым у меня не получилось дружбы. В процессе перевоспитания (разве животное перевоспитаешь?) я как-то вынес его на площадку, откуда он исчез. А позже я нашел возле мусорных баков обледенелое тощее тельце. Но Маркиз пусть — все же кот, но там была еще Таня, с которой все складывалось так замечательно, но беременность оказалась неудачной, а у меня, как назло, было много работы, был успех, и мне было не до нее… И теперь она, они все, и еще какие-то люди, которых я уже забыл, стояли вокруг и не отходили, и это было совершенно невыносимо.

…Я очнулся от резкого, неприятного запаха. Тошнота отступила, и голова уже не так кружилась, и сердце не отзывалось болью на каждый вдох. Я раскрыл глаза и сквозь разноцветные круги увидел потолок незнакомой комнаты, полураскрытый шкаф с чужой одеждой, какие-то портреты на стенах. Возле кровати стояла доктор Шанкар. В одной руке она держала вату, в другой — пустой шприц. Видимо, она только что сделала мне укол. Я отметил, что ее лицо осунулось. Я видел, как шевелятся ее губы. Потом дошли и слова:

— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? Вам лучше?

— Да, спасибо, доктор, вроде ничего. — Я постарался улыбнуться. — Где это я?

— Вы упали возле домика доктора Латинка. Хорошо, что он в это время как раз возвращался, увидел вас и вызвал меня. Мы решили перенести вас к нему.

— А что со мной было?

— Сразу целый букет. Спазм сосудов, сердечная недостаточность, нарушение кровообращения…

— Но у меня никогда ничего такого не было! Почему сейчас?