Лето придёт во сне. Часть 1. Приют - Елизавета Сагирова

– Постель смени. Завтра с утра зайди ко мне.

И только потом обвела нас строгим взглядом.

– Я же велела спать. Быстро все по койкам!

Постояла ещё, наблюдая за тем, как выполняется её распоряжение, и только потом плотно прикрыла за собой дверь.

Дождавшись, когда стихнет звук удаляющихся шагов, мы заговорили разом.

– Зиночка, с тобой всё хорошо?

– Она тебе хоть что-то объяснила?

– Зачем тебе завтра идти к ней?

Зина опустила на край кровати свёрток, который оказался сменой постельного белья, и ответила тоже всем сразу:

– Со мной всё хорошо. Да, объяснила. Завтра мне нужно к женскому доктору.

– Зачем к доктору, если всё хорошо? – встревожилась Настуся.

– Агафья сказала, так надо. Когда начинаются… эти…

– Кстати, как их Агафья назвала? – поинтересовалась Яринка.

– Критические дни, – ответила Зина, и неожиданно хихикнула.

Мы тоже засмеялись, и просто от облегчения, и потому что выражение действительно показалось забавным.

Обстановка разрядилась, Настуся помогла Зине перестелить постель, и мы устроились досыпать остаток ночи. Последняя мысль, которую я успела поймать, перед тем, как погрузиться в сон, была о том, что я только обрадуюсь, если у меня эти критические дни не начнутся подольше.

Наверно кто-то наверху услышал моё сонное желание, потому что, как показало будущее, так и получилось.

Глава 9.

Скамейка.

Чем хороши каникулы – можно спать сколько угодно. Конечно, есть риск пропустить завтрак, но это мало кого расстраивает. И я открыла глаза, только когда позднее зимнее солнце заглянуло в дортуар. Яринка тоже ещё сопела в подушку, а вот Зины и Настуси не наблюдалось, кровати их были заправлены. Не торопясь, предвкушая день ничегонеделания, я спустилась вниз, и, не переодевая ночнушку, потянулась за планшетом. Почитаю, пока есть возможность.

Спутанные со сна пряди волос упали на лицо. Я машинально поправила их, подумав, что не мешало бы сначала заплестись, посетовала на ещё спящую Яринку без которой это будет труднее… и вспомнила вчерашний день. Ах да, две косички, ровный пробор, соревнования на скорость, всё это ушло в прошлое. Теперь я девушка и должна носить одну косу. А одну легко заплету сама.

Обрадовавшись, я выхватила из шкафчика расчёску, и направилась к зеркалу. Но там снова замерла, вглядываясь в своё отражение. Совсем нечасто мы видим себя с распущенными волосами, и я вдруг заметила, как они у меня отрасли за последнее время. Ещё немного и достанут до пояса. Может последовать примеру Яринки – украдкой их подрезать? Или пусть будет длинная коса?

Я опустила расчёску и принялась внимательно вглядываться в своё отражение, невольно вспоминая вчерашний разговор в церкви, и последовавшее за этим открытие – девочек выбирают за красоту, а не за успешную учёбу и примерное поведение. И пусть я не собираюсь выходить замуж, всё-таки интересно, выберут ли меня хоть раз?

Чем дольше я гляделась в зеркало, то убирая волосы за спину, то перекидывая набок, то забирая в хвост, тем больше убеждалась, что красавицей меня не назовёшь. Но и отталкивающих черт тоже нет. Уши не торчат, нос не большой, глаза не маленькие. Конечно, лицо могло бы быть и не таким худым, губы чуть пополнее, а брови наоборот потоньше и повыше, но уж что есть…

– Да красивая, красивая, – ворчливо донеслось сзади, и я пристыжено оглянулась.

Яринка оказывается уже не спала, а наблюдала за моими кривляньями перед зеркалом. Вот зараза!

Заметив моё смятение, подруга успокаивающе махнула рукой.

– Всё нормально. Нам сейчас и полагается красоваться, мы же невесты.

– Сама ты невеста, – глупо огрызнулась я и начала яростно драть расчёской волосы, скрывая смущение.

Яринка между тем выбралась из-под одеяла, сладко потянулась, подошла и встала рядом со мной. Задумчиво уставилась на своё отражение.

– Моя мама была тоже рыжей. Отец ещё и за это её шпынял. Говорил, что у приличной женщины не может быть такого вульгарного цвета волос. И дочь такую же родила.

– Ну и идиот, – буркнула я, – Твой цвет волос самый красивый. В приюте ни у кого больше такого нет.

Яринка повертела перед носом свою чуть вьющуюся прядь.

– Может и красивый, но никто не любит рыжих женщин. Считают, что у них вредный характер, да и вообще – рыжие все от лукавого.

– Ага, лукавый их лично наштамповал. А не любят, потому что завидуют. Я бы за такой цвет что угодно отдала. Жаль, что теперь краски для волос не продаются. Мама рассказывала, раньше женщины могли цвет волос менять хоть каждую неделю, и никто на них пальцем не показывал.

– Тебе-то зачем? – искренне удивилась Яринка, – У тебя свой красивый.

– Чего-о? – настала моя очередь удивляться, – Мышиный – красивый?

Подруга театрально закатила глаза.

– Не мышиный, а русый. У тебя же чисто славянская внешность, ты очень породистая.

Не дав мне времени возмутиться на подобную, как мне показалось, собачью оценку, Яринка развернула меня лицом к себе, и начала перечислять деловым тоном:

– Тёмно – русые волосы, серые глаза, белая кожа с румянцем. Именно таких девушек чаще всего берут в жёны. Это гарантирует чистокровность детей.

– Ты-то откуда это можешь знать? – только и спросила я.

Яринка хмыкнула.

– Ну, я же не Зина или Настуся, которые, кроме нашего курятника ничего не видели. Слышала бы ты, о чём девчонки в городской школе говорят. Помочь с косой?

– Давай, – согласилась я, не потому что было лень заплетаться самой, а чтобы прекратить смущающий меня разговор о внешности.

Яринка заплела косу мне, я – ей. И поскольку завтрак был уже пропущен, мы вернулись в постели с планшетами – читать, пока в дортуаре кроме нас никого нет.

Впрочем, удовольствие длилось недолго, скоро в двери заглянула Агафья, и велела нам явиться в гостиную.

Мы оделись и явились.

Там, на креслах и пуфиках уже сидела вся наша группа, имеющая подозрительно пришибленный вид. Девочки ёжились, смотрели в пол, и – украдкой друг на друга. Причина этого выяснилась, когда Агафья, встав перед нами, объявила:

– Вчера вы стали девушками, и поэтому сегодня я должна объяснить, какие изменения в ваших организмах должны скоро произойти, а у кого-то, возможно, уже происходят.

Я покосилась на сидящую в уголке Зину – её щёки пылали, глаза уставились в пол.

– Если кому-то что-то будет непонятно, поднимайте руку и спрашивайте, – закончила вступительную часть Агафья.

Я была уверена, что в этот раз, в отличии от церемонии посвящения, поднятых рук и вопросов не будет. И ошиблась. Потому что Яринка вскинула перед собой ладонь, даже не дождавшись, когда Агафья заговорит.