Письма солдат - Андрей Владимирович Максимушкин

— Отработайте поворот «все вдруг». Три румба влево.

Вице-адмирал решил идти на сближение. У него и выхода не было. Линкоры Жансуля перли прямо на американцев, пользуясь уникальным расположением своих башен. Только эти корабли могли задействовать все орудия в залпе прямо по курсу.

Пока бой шел без видимого результата. Против пяти американских линкоров пять русских и французов. Командиры боевой части гальванеров докладывали о тусклых засветках всплесков вокруг вражеских кораблей, но подтвердить не получалось. Горизонт скрывала темнота. Только с верхотуры директоров и постов наблюдателей отмечались вспышки вражеских выстрелов, по этим пеленгам корректировали углы наведения. Противник пристрелялся, залпы уже кучно ложились вокруг русского флагмана и французов. Безрезультатно, однако, осколки от близких взрывов уже добавили отметин на бортах «Цесаревича».

— Стоит еще довернуть. Как думаете, Николай Адамович?

— Я думаю, пора бы уже включится в потеху легким французам, — контр-адмирал Милевский так же курил на крыле мостика.

— Борис Андреевич, — Макаров обратился к командиру тяжелой дивизии, — давайте командуйте вашей тройке на сближение и решительный бой. У старичков палубы слабые. Боюсь, как бы не вышло как тогда с «Бородино». Помните первый бой у Фарер?

Вилькицкий согласно кивнул. Ему еще требовалось сверить курс с прокладкой, чтоб держать открытыми углы всех башен.

Дежурный офицер схватил трубку. Миг и его лицо окаменело.

— Докладывают радиометристы, — голос лейтенанта осекся. — Засветки на кормовых углах. Пять. Семь. Дистанция тридцать восемь кабельтовых! Пятнадцать засветок. Скорость тридцать узлов.

— Черт! — выдохнул контр-адмирал Вилькицкий.

Командующий тяжелой бригадой первым сообразил, что это такое.

— Принимаем бой, — Макаров резко повернулся к своим офицерам. — Все эсминцы и крейсера на левый борт.

— Там французы.

— Радио!

Ответом были частые вспышки и хлопки выстрелов за кормой. Люди адмирала Жансуля первыми засекли противника и отреагировали как надо. Навстречу американским эсминцам ринулись корабли эскорта. Макаров все же продолжил сближение с линкорами противника. Он оставил при себе только один полудивизион эсминцев, все остальное бросил на помощь союзнику. Все понимали, не успеют.

Эскадра держалась слишком близко к берегу. Из-за островков и высоких мысов как раз и пошли в атаку миноносцы янки. На сближение считанные минуты.

Бой сразу превратился в хаотичную собачью свалку. Стреляли все. Грохот торпедных взрывов, вспышки пламени рвали ночь в клочья.

Артиллеристы «Турвиля» отработали по белым бурунам перед форштевнем американца. Яркие вспышки взрывов. Есть попадание. В этот момент на крейсер обрушился настоящий град снарядов. Казалось, по нему стреляет целая эскадра. Вокруг встала целая стена воды с огненными прожилками. Надстройки и борта рвали снаряды. Один из первых «вашингтонцев» никогда не закладывался на эскадренный бой, его строили для колониальной службы и борьбы с рейдерами. Картонная броня не держала даже снаряды эсминцев.

Огневой налет прекратился внезапно. В темноте мелькнули мачты, высветились искрами дымовые трубы неизвестного корабля. А волны уже рвали стремительные следы торпед. Двух подводных взрывов хватило, чтоб уже избитый корабль лег на борт и перевернулся.

Эсминец «Вокелен» чудом успел разминуться с выскочившим откуда-то русским крейсером. Союзник бил из всех стволов куда-то в темноту. Луч прожектора выхватил силуэт незнакомого миноносца. Канонирам на площадках команды не требовалось. Дистанция мизерная. Люди стреляли и стреляли. Подносчики снарядов, заряжающие рвали жилы, забрасывая в казенники полуавтоматов снаряды и гильзы с зарядами. На минуту они перекрыли даже паспортные рекордные нормативы.

Хлопнули вышибные заряды торпедного аппарата. Командир на мостике вцепившись в ограждение вглядывался в ночь, туда где рвались снаряды, где мелькали силуэты, откуда летели снаряды. Эсминец получил ответку, третью трубу накренило прямым попаданием. Палуба окрасилась кровью. Санитары уже тащили вниз несчастных, кого задело осколками от близких разрывов.

Удар чуть было не сбил людей с ног. Противный скрежет разрываемого металла. По правому борту мелькнул уходящий в воду транец кормы катера.

— Кого мы протаранили?

— Утром разберемся. Если доживем.

Американец на горизонте горел, отблески пламени осветили второй эсминец. На него и перенесли огонь канониры «Вокелена». Из-за кормы пророкотал торпедный взрыв. Сразу второй. Вспышка на мгновение осветила массивный силуэт, надстройки и трубы линкора.

Глава 21

Мартиника

13 августа 1941. Иван Дмитриевич.

Поздно вечером у костра штабс-капитан развернул конверт серой бумаги. Полевая почта догнала Никифорова на Барбадосе, за считанные минуты до погрузки роты на десантные боты. Коды на штампах ни о чем не говорят. Это шифры для сортировщиков. Зато на конверте прямо синей чернильной ручкой выведено — Никифоров Кирилл Алексеевич. До этого вечера письмо так и лежало в офицерской сумке. Все не до того.

— Привет тебе, племянник. Бог в помощь, — улыбнулся Иван Дмитриевич, вскрывая конверт.

В первых же строках: «Здравствуй дядя! Пишу тебе на палубе, перед глазами вид на историческое болото Карони Берд…».

Все понятно, «Выборг» заходил в Тринидад. Совсем рядом по меркам двадцатого века. Интересно, как там племянник? Должно быть возмужал, повзрослел. Когда в последний раз с ним виделись Кирилл казался уставшим. Но глаза светились тем же самым юношеским задором.

Племянник пишет о быте на новом авианосце передает большой привет от Жени Кожина. Вот еще один близкий человек. Интересно распорядилась судьба.

'Дядя, не перестаю удивляться нашему миру. На днях совершенно случайно встретил сводного брата. Ты не поверишь! На берегу, в бистро, в компании офицеров пехотного полка. Владислава тоже судьба занесла в Новый свет. Знаю, твой батальон здесь же в составе экспедиционной армии. Если видишь над головой наши бомбардировщики, может быть один из них ведет мой брат.

Я же так и остаюсь морским летчиком. Пусть не эскадренный авианосец, но корабль один из лучших на флоте. Впрочем, хватит об этом.

Давно хотел, но все не мог собраться духом сказать, у меня впервые серьезные отношения с барышней. Совершенно случайная встреча дождливой осенью в Петербурге. Прекрасная милая и отзывчивая, удивительно чистая девушка. Правда из эмигрантов, но так уж получилось. Семья приличная, немцы фон Шталь. По словам Инги, в дальнем родстве с русской фамилией фон Сталь. Значение одно, но произношение и первая буква отличаются. Родителям Инги представлен, в доме меня приняли.

К превеликому сожалению, служу далеко от нашей любимой суровой и прекрасной столицы. Спасают крылатые серафимы полевой почты. Один из таких небесных посланников доставил тебе мое письмо. Не всегда получается писать, не всегда есть время, место и возможность, но