И грянул град - Лориана Рава

-- Жалкий червяк живет в каждом из нас, -- сурово сказал Асеро, отметив про себя, что именно необходимость поддерживать собрата вдохнула в него волю. До того он и сам был близок к тому, чтобы расплакаться, -- нужно лишь вовремя давить его в себе.

-- Только для того, чтобы он нас сложили героические песни? Но ведь не сложат, Тавантисуйю конец, а английские историки изобразят нас трусами и ничтожествами, как бы мы себя не вели.

-- Может быть, но всё равно надо держаться до конца.

Золотой Слиток некоторое время помолчал, а потом добавил:

-- Скажи мне, Асеро, ты веришь в загробную жизнь?

-- Не знаю, -- сказал тот, -- хотелось бы верить, конечно, что мы не просто так тут умрём, а продолжим существование в какой-то иной форме. И что встретим тех, кого уже успели проводить туда.

-- А ты этой встречи не боишься?

-- А с чего мне бояться?

-- А Горный Лев? Ведь это ты его убил, я знаю. Пусть тогда я не носил льяуту, но ваше решение для меня и тогда было не секрет. Тебя за это совесть не мучает?

-- Если бы я этого не сделал, то, что случилось с нами теперь, случилось бы раньше. Если я в чём и виноват, так это в том, что не уберёг врученную мне страну. Так что бояться мне следует встречи с Горный Потоком. И с Манко.

Золотой Слиток ещё поныл немного, Асеро его не слушал. А потом в камеру вошли охранники и повели куда-то пленников, подталкивая копьями.

-- Куда вы нас ведёте? -- жалобно спросил Золотой Слиток, но ему ничего не ответили.

Во дворе уже собирали конвой, где пленников сковывали в вереницу по двое. Часть пленников были совсем обнажены, на некоторых ещё кое-как держались штаны и изорванные остатки туник. Было видно, что всем им досталось как следует. С Золотым Слитком их разлучили, Асеро как главного поставили вперёд шеренги, рядом с ним в пару поставили беднягу Искристого Снега. Сзади него были скованы Киноа и Небесный Свод. Старик выглядел очень плохо, и сердце Асеро просто кровью от жалости обливалось при виде его страданий. Было очевидно, что долго он не протянет.

-- Ну что, соблюдают они "Habeas Corpus"? -- спросил Асеро несчастного законника. -- Как думаешь, будут они нас судить или так прикончат?

-- Ведут нас явно не на казнь, -- ответил тот, -- в такое время её едва ли будут устраивать.

В этих словах была логика -- ведь уже вечерело, а публичная казнь в темноте не имела смысла. Хотя если их хотят просто убить тайком... И это самое логичное, так как других тюрем в городе и за городом всё равно нет, и держать их там негде.

-- Я до сих пор не могу поверить во всё, что произошло, -- сказал Киноа, -- ещё пару дней назад Дэниэл и Розенхилл улыбались мне и соглашались на наши условия. Что произошло за эти два дня?!

-- До чего же ты наивен, Киноа. Впрочем, теперь это не имеет значения, так как Жёлтое Льяуту тебе всё равно не светит... Руки скованы, выборы не провести, -- Асеро иронически улыбнулся.

-- Раз ты шутишь, значит, надеешься на лучшее, -- сказал Киноа, ему по привычке хотелось надеяться, но было непонятно, на что.

-- Нет, не надеюсь. Нас запытают и убьют. И жить нам осталось считанные дни, если не часы! Так что можно и пошутить напоследок.

-- Не верю, я не понимаю, как и зачем им... И нельзя же без суда!

-- Да какая теперь разница, -- с горечью сказал Асеро. -- Я уверен, что даже когда Дэниэл пошёл на уступки, подписавшись, что никакие улучшения не могут идти за счёт ухудшения положения работников, за счёт их здоровья и жизней, он понимал, что это ты подписал себе смертный приговор. Впрочем, я тоже наговорил чего не надо и тоже виноват. Именно из моих слов они поняли, где мы уязвимы.

Асеро хотел ещё что-то добавить, но тут бич хлестнул его по лицу, и пришлось сглатывать кровь с губ.

Тем временем построение колонны закончилось, и пленников погнали по пустынным улицам. Редкие прохожие отводили от них глаза. Хотя темнело, сегодня никто не зажигал фонарей, и в темноте с трудом угадывались знакомые здания. Они прошли мимо того места, где раньше стоял дом Горного Ветра, теперь на этом месте зияли обгорелые руины.

-- А что случилось с Горным Ветром, не знаете? -- спросил шёпотом Асеро спутников.

-- Говорят, что он покончил с собой при аресте, -- ответил Киноа, -- счастливец....

Асеро не успел ничего ответить, так как Небесный Свод внезапно застонал и рухнул. Шеренга остановилась.

Конвоир подошёл к нему и потыкал копьём:

-- Ты-ы... Вставай давай!

-- Неужели ты не видишь, что он не может встать, -- сказал Асеро, обращаясь к молодому охраннику, -- если он вам нужен живым, то дайте ему воды и везите на телеге, а если вы решили его уморить, то чего вы продлеваете его мучения?

-- А ты вообще заткнись! -- ответил охранник, -- тебя не спрашивают.

По акценту Асеро понял, что перед ним каньяри. Может, один из тех, кто приехал поступать в Куско... да, точно из них, откуда здесь другим взяться?

-- Юноша, у тебя есть отец? -- спросил Асеро. -- Представь себе, что его также заковали и пинают ногами?

-- Ты моего отца не касайся! Было время, когда и ты точно так же под конвоем выгонял каньяри из родных селений, тоже не щадил ни стариков, ни детей! А он, -- каньяри указал на лежащего старика, -- тогда уже небось льяуту носил!

-- Неправда твоя, так над ними издеваться я не приказывал! Но ты слишком юн, чтобы ты мог помнить переселение, прошло уже около двадцати лет...

-- Да, мой отец не пострадал... потому что мой отец жил тогда не на родине, и вообще.... он даже стал потом наместником и верно вам служил... Да только теперь ваша песенка спета!

-- Так значит твой отец -- Орлиный Глаз? -- сказал поражённый Асеро, -- и он знал, зачем вас отправляют в Куско?!

Было нестерпимо больно узнать, что он своими собственными руками подписал себе и другим смертный приговор, но ещё больнее -- узнать, что Орлиный Глаз оказался предателем. И что теперь будет с несчастной Розой...

Юноша-каньяри тоже вдруг