Безмолвная. Книга 2 - Константин Лёр

холодный ветер, пахнущий солью и водорослями, треплет мне волосы, забирается под толстовку. Останавливаюсь. Опираюсь на глухой бортик ограждения, поворачиваю голову к ветру, закрываю глаза и глубоко дышу, наслаждаясь моментом. Кайф! Если бы не обстоятельства…

«Куда мне сто двадцать миллионов? Может, переиграть, и взять пятнадцать? Остальное — прихоть, не имеющая к ЁнИль никакого отношения. Только мне кажется, что условия останутся прежними, если ЧжунСок вообще не передумает или не изменит срок возврата в меньшую сторону. Смысл ему упускать добычу, если рыба уже сидит на крючке? Да и мои принципы, о которых он так заботился, окажутся курам на смех. Можно сделать иначе: взять всю сумму, отдать ЁнИль пятнадцать, а остальное вернуть, если контракт окажется шляпой. Арифметика тут простая: сто двадцать миллионов поделить на сто восемьдесят дней — получается по шестьсот шестьдесят семь тысяч в день. Абсолютно нереально! А ведь ещё и отдыхать когда-то нужно… Но если пятнадцать миллионов разделить на те же полгода, тогда сумма оказывается вполне подъёмной, даже с выходными. Только для этого придётся вернуться к первоначальной идее — устроить Лиру в танцовщицы. Что я, не справлюсь за десять дней? Справлюсь, наверное. Как говорят местные: „Я буду усердно трудиться“».

— Что с твоими руками? — интересуется ЧжунСок, когда я возвращаюсь с «прогулки».

Прекращаю разминать непослушные пальцы и сажусь на своё место. А с ними у меня творится какая-то ерунда. Уже в который раз за прошедшие дни непроизвольно сокращаются сухожилия мышц на обеих руках, из-за чего пальцы сами собой начинают подёргиваться. Длятся эти приступы минут по пять, потом проходят.

«Наверное, что-то нервное», — решаю, и залпом осушаю бокал с остатками выдохшейся колы. Попутно замечаю испачканный фломастером палец, но оттирать краску в присутствии свидетеля не решаюсь. Разумеется, его вопрос оставляю без ответа — это мои проблемы. Чёболь не настаивает. Он занят тем, что таскает остатки изрядно остывшей картошки с моей тарелки. Видимо, чтобы добру не пропадать. Свою он давно доел.

«Вот ведь халявщик!» — хочется высказать парню своё мнение на этот счёт словами небезызвестного Ивана Голубкова. Протягиваю руку и переставляю полупустую тарелку поближе к себе, а ЧжунСоку показываю кукиш. Обойдётся! По всей видимости, ему известен этот жест, или его контекст слишком очевиден, и парень кривит рот.

— Что ты надумала? — спрашивает он, дождавшись, пока я опустошу блюдо. Вместо ответа я беру со стола нож и подношу к ладони, как будто собираюсь сделать надрез. Всё это делаю над распиской, намекая на очевидное.

ЧжунСок смеётся в ответ.

— Тебе не придётся ничего подписывать кровью. Я не дьявол, чтобы претендовать на твою душу. Мне она не нужна. Но я собираюсь покуситься на твоё тело.

По моему лицу наверняка можно прочитать, что я обо всём этом думаю, и чёболь наслаждается моментом. Кажется, ему доставляет удовольствие насмехаться над бедной девушкой.

— Не в том смысле, конечно, — удовлетворившись реакцией собеседницы, продолжает ЧжунСок. — Это, — стучит он костяшками пальцев по стопке листов, — что-то вроде трудового договора. Ты в течение года будешь выполнять мои маленькие просьбы, а я о тебе позабочусь, после чего твой долг аннулируется. Ничего противозаконного, аморального, непотребного и неприличного. И никаких подвигов от тебя тоже не требуется. Можешь сама убедиться. Если что-то не понравится, в контракте предусмотрена возможность вносить изменения по соглашению сторон. Смело вычёркивай сомнительные пункты, и будем договариваться об альтернативах. До его подписания, разумеется.

Чёболь наконец-то соизволит протянуть мне пресловутый контракт для ознакомления, но открывать его я не спешу. Решение мною принято и не в пользу последнего. А после услышанного моя уверенность лишь окрепла.

«Пошёл он нафиг со своими шуточками! Ну и контракт пусть свернёт в трубочку и запихнёт себе в одно место……год горбатиться на этого напыщенного индюка! Да я лучше пойду танцевать стриптиз! Благо, Лира и его умеет — это я точно знаю. А если освоить шест — вообще получится бомба!»

Успокоив себя таким образом, откладываю бесполезный нож и «прошу» у ЧжунСока ручку ещё одним характерным жестом. Когда он протягивает требуемое, я ненадолго впадаю в ступор. Я ведь не знаю своей подписи! В том эквиваленте паспорта, что мне принесла ЁЛин, её не было — простой кусок пластика с основными данными и фоткой. Чисто для внутреннего использования. Онни поведала тогда, что позже я смогу сделать общегражданский паспорт, открывающий безвизовые двери в сто девяносто две страны мира. Круто. Только всплывшая информация мне никак не поможет решить дилемму.

Моя заминка не укрывается от глаз «делового партнёра», и он неприминует высказаться по этому поводу:

— Ты можешь просто написать своё имя, если ещё не забыла его. Этого будет достаточно.

Поднимаю на ЧжунСока взгляд, потом опускаю глаза к ножу и снова перевожу на чёболя. Очень хочется воспользоваться столовым прибором вместо ручки и вырезать своё имя на его лбу. Чтобы всегда на виду было. ЧжунСок убирает улыбку с лица, скрещивает на груди руки и откидывается на спинку стула. Подальше от собеседницы. А я прерываю полёт фантазии, в которой исполняю желаемое, и с несдерживаемой широкой улыбкой вывожу на бумаге два иероглифа.

«Что-то Лира у меня сегодня чересчур возбудима и легко поддаётся эмоциям. Месячные что ли? Да вроде нет, три недели прошло всего, или уже пора?» — ещё раз пробежавшись глазами по тексту расписки, размышляю я на предмет своей реакции на подколки. — «Не, скорее всего, этот тип просто очень хорошо умеет бесить людей. Одним своим видом. Встречались подобные в прошлом».

ЧжунСок протягивает руку, намереваясь забрать расписку, но я вовремя вспоминаю об одном моменте. Придавливаю ладонью «манускрипт», а свободной рукой лезу в карман за сотовым. Увидев телефон, парень снова демонстрирует оскал и возвращает пятерню на место. Ждёт, пока я сфотографирую лист, и наконец получает желаемое.

— Если тебя интересует правовая составляющая, то всё законно, — зачитывает он мне небольшую лекцию, складывая изъятое обратно в портфель. — Всё, кроме расписки. Контракт считается как трудовой договор и не требует согласия твоих родителей. Конечно, если тебе и правда восемнадцать. В противном случае договор должен быть расторгнут, а заёмные средства возвращены. Ну а расписка… ты можешь спросить у них разрешение. Но что-то мне подсказывает, что ты не станешь этого делать (в мире Лиры трудовой договор на выполнение простой работы можно заключать с шестнадцати лет. Это не относится к труду, подразумевающему контент 18+. Прим. автора).

ЧжунСок выжидающе на меня смотрит, наверное, ожидая, что я