Железнодорожница 2 - Вера Лондоковская

— Такое впечатление, будто вы хотите от меня избавиться, честное слово.

— Да что ты! — замахала руками Стали́на. — Мы, наоборот, о тебе думаем! Справедливость восторжествовала! Не зря ты поступала в институт!

Я невольно задумалась. С одной стороны, она и права. С какой целью я поступала, кроме как сделать карьеру. А с другой стороны…

— Подождите, но ведь в Управлении же наверно другой режим дня? — сказала я. — Наверняка пятидневка.

— Конечно, пятидневка, — кивнула Нина Петровна, — а как же?

— Ой, а там же рядом ГУМ, — мечтательно протянула Сталина, — и лучшие магазины, и вообще центр города. В обеденный перерыв можно сбегать где-нибудь отовариться.

А вообще — да, там рядом не только ГУМ, но и пароходство. Можно будет узнавать там про Вадима и зарплату его получать. И Ларискин дом поблизости. А несколько остановок проехать на автобусе, так и в «Альбатрос» попасть можно. И на работу точно так же электричкой доберешься, только в другую сторону. Но пятидневка…

— Меня вполне устраивал наш распорядок, — продолжала я упираться, — сменами проще работать. Сдалась мне эта пятидневка! Ни по делам никуда не сходишь, ничего. С утра до вечера на работе.

— Зато суббота и воскресенье полностью свободны, — возразила Нина Петровна, — а насчет дел в будние дни всегда можно отпроситься. Я сама пятидневкой работаю, и точно знаю, что по закону должны отпускать с работы. Ну, это же логично — в других организациях такой же рабочий день, и у нас нет иной возможности сходить по делам, кроме как посреди дня.

— А еще ты здесь на время декрета, — вспомнила Сталина, — вот исполнится Ленкиному ребенку полтора годика, и она выйдет на свое место.

— Она может и раньше выйти, — поддакнула Нина Петровна, — до полутора лет сидят без оплаты, а у нее муж непутевый. Сдаст ребенка в садик…

— Да нет, — стала с ней спорить Сталина, — в садик принимают с полутора лет, в ясли.

— А могут и раньше принять.

В общем, они заспорили, а я опять задумалась. Когда бы эта декретница не вышла, хоть раньше срока, хоть в срок, все равно мне придется ее место освободить. И тогда куда я пойду, интересно? Обратно в избушку на курьих ножках на Спутнике? А если и там уже место занято? А тут такая возможность…

— Подождите, — перебила я спорящих, — а кто вообще сказал, что мой перевод в Управление — дело решенное? Я так поняла, что вы, Нина Петровна, всего лишь выдвинули мою кандидатуру, верно?

— Да, но ты, на мой взгляд, вполне на эту должность подойдёшь, и тебя обязательно возьмут.

— А на взгляд руководства? — задала я риторический вопрос. — Вот то-то же. Так что не будем торопить события. Сколько получится тут проработать до выхода декретницы, столько и проработаю.

Тут в одно из окошек настойчиво постучали.

— Ой, пассажиры! — воскликнула Сталина и ринулась выполнять текущие дела.

А мне Нина Петровна еще сказала:

— Ты подумай все же. Я бы на твоем месте сама в Управление съездила и поговорила. Ты знаешь, почему меня лично пятидневка устраивает? Потому что я работаю средь бела дня, и не надо ночами тут сидеть. Я тоже раньше была молодая и здоровая, как ты, но с годами из-за ночной работы стало падать зрение. Хорошо, что предложили на старшую перейти. Пятидневка лучше, уж поверь мне.

Я не стала спорить и села на свой стул перед кассой.

Сталина сдала мне смену и уехала. Вскоре приехали две кассирши, которые работали пятидневкой. И, к моему молчаливому неудовольствию, Нина Петровна громогласно известила их о новости с моим возможным переводом.

— Представляете, девочки, ей предлагают в Управление перейти, — она подняла указательный палец, — в Управление! А она артачится.

— Да правильно, — сказала одна из них, — мне тоже сменами больше нравится. Все успеешь, и ребенку с домашкой помочь, и по делам сходить. Нина Петровна, чур я перейду на сменную, если Новосельцева уйдет!

— А почему это ты? — ввязалась в спор другая. — Я давно просила меня перевести на смены. И вообще не понимаю, почему на смены поставили новенькую.

— Что вы начинаете? — одернула их Нина Петровна. — Когда Ленка в декрет ушла, вы же сами сказали, что не хотите на ее место!

— На ее место мы и сейчас не хотим, — захихикала одна из них, — примета есть такая — если на место декретницы сядешь, то и сама в декрет загремишь. А на место Новосельцевой я согласна.

Да, сейчас средств контрацепции почти нет, экология хорошая, и женщины залетают только так. И на аборты часто ходят, наверно.

— Вы давайте на своем месте сначала начните работать, у вас вон очередь, — урезонила их Нина Петровна.

А я мрачнела все больше и больше. Мне не хотелось с кем-то обсуждать свои обстоятельства, и я делала вид, что занята работой.

Я уже и не рада была, что связалась с этим поступлением в институт. Еще больше не рада была, что Нина Петровна влезла не в свое дело. Предложила она мою кандидатуру, видите ли. А меня сначала нельзя было спросить, чего я сама хочу?

Вечером я шла с электрички и вдруг меня окликнул знакомый голос:

— Альбина! — меня догоняла Светка Лосева. — Ух ты, какая хитренькая, приехала, и молчок, никто ничего не знает! И давно ты от подруг скрываться начала?

Я еле сдержалась, чтобы не послать ее туда, куда послал когда-то Володька.

— Привет, — постаралась я натянуть на себя доброжелательный вид, — а почему я должна кому-то докладывать? И каким образом я должна это делать?

— Кому-то? — переспросила она с возмущением. — Мы что, не подруги с тобой? Могла бы позвонить или Ритку послать к нам, чтобы сказала.

Ритку послать? Да она что, сбрендила? А Ритка ей что, девочка на побегушках?

— Мы буквально пару дней как приехали, — сказала я ровным голосом, — не до звонков было.

— Ой, а я сегодня даже не присела ни разу, — защебетала она, идя рядом со мной в сопку на Енисейскую, — весь день то одно,