Триумф Боло - Линда Эванс

5

— Итак?

Седовласая дама, сидевшая за огромным канцелярским столом, выглядела безупречно, ее лицо было продуктом биокосметических манипуляций, доступных только людям, не стесненным в средствах. В отличие от невзрачного субъекта в форме интенданта «Стерненвелт Лайнз», она казалась неотъемлемой частью элегантного кабинета, однако взгляд ее был холоден, а улыбка только добавляла суровости, отчего бедняга интендант покрылся испариной.

— Мне очень жаль, мадам Остервелт, — твердил он, — но они отказываются продавать. — Женщина молча взирала на него. Он судорожно проглотил слюну. — Я поднял цену предложения до максимальной, — поспешно добавил он, — но только трое-четверо проявили хоть какой-то интерес.

— Вы заверили нас, что отлично знакомы с ситуацией в Секторе, поэтому и получили эту работу. Вы гарантировали успех дела. — Женщина обращалась к нему ровным, почти мягким тоном, но ему делалось все больше не по себе.

— Я не сомневался, что они согласятся продать землю. Ведь им предлагался десятилетний доход удачливого производителя дынь!

— Заманчивое предложение, Согласилась женщина. — Но они, по вашим славам, все равно его отклонили. Почему?

— Я... Точно не знаю, мэм,— пролепетал интендант.

— Они должны были хоть словом обмолвиться о причинах, — проговорила она.

Он кивнул:

— Насколько могу судить, они просто не испытывают необходимости в деньгах, мэм. Я говорил со стариком Эстебаном, деревенщиной, приглядывающим за летным нолем. Он отвечал, что его жена, отец, дед — все похоронены позади его дома. Очень типичный ответ, мэм.

— Узколобость! — брезгливо прошипела дама и покачала головой. Увы, она всегда отличала предоставленных самим себе обитателей отдаленных рубежей. Видимо, этого следовало ожидать, однако не только мне, но и вам, мистер Бергрен. — Она вскинула голову. — Боюсь, выполнение вами этого задания мы сможем оценить только как неудовлетворительное.

— Я сделал все, что мог, мадам Остервелт!

— Не сомневаюсь. В том-то и беда. — Интендант сник, почувствовав лед в ее голосе. Она еле заметно махнула рукой. — Вас вызовут, мистер Бергрен.

Интендант удалился, тяжело вздыхая. Дама нажала кнопку. Через двадцать секунд в стене открылась незаметная дверь, и в кабинет вошел молодой человек атлетического телосложения:

— Мама?

— Ты был прав насчет Бергрена, Джералд. Он совершенно некомпетентен.

— Вот как?

— Именно так. — Она вздохнула. — Хорошо еще, никто не знает, что он представлял наши интересы. Было бы еще лучше, если бы об этом никто никогда не узнал.

— Я об этом позабочусь, — сказал Джералд, чем заслужил ее одобрительную улыбку.

— Хороший сын — гордость матери. — Она выпрямилась в кресле и сложила руки на столе. Ее взгляд был устремлен на колеблющийся скульптурный силуэт в противоположном углу. — Однако при всей своей некомпетентности он уловил самую суть проблемы, сынок. Фермеры проявляют порой наибольшее упрямство из всех обитателей галактики, демонстрируя прямо-таки фанатичную привязанность к своей земле. Потому-то их не прельстили деньги, которые предлагал Бергрен по нашему поручению. С ними никто не сторгуется.

— Мы уже сталкивались с этой проблемой, мама.

— Знаю, сынок, но альтернативные способы настолько... неприятны! — Не сводя глаз с голографической скульптуры, она еще раз вздохнула. — Между прочим, самое интересное во всей этой истории то, что они понятия не имеют, зачем нам понадобилась планета.

— Этого никто не знает, мама. В этом вся суть, не правда ли?

— Возможно. Однако я, пожалуй, не возражала бы иметь дело с противником, имеющим представление о правилах игры, а также о величине ставок.

— Мама, — терпеливо проговорил молодой человек, — их система — единственное отвечающее логике место, способное стать первым перевалочным узлом для броска сразу в три сектора. Это известно и тебе, и мне. Как только Исследовательская служба огласит свой новый астрографический отчет, это поймут все крупные транспортные компании. Неужели так важно, знают об этом ОНИ или нет?

— Не забывай, кто тебя научил всему, что ты знаешь, — предостерегла его мать. — Сыну не годится читать лекции родной матери.

— Лекции? — Он с улыбкой покачал головой. — У меня подобного и в мыслях не было! Предлагаю считать мою реплику сдачей домашнего задания.

— В тебе говорят не отцовские, а мои гены, — сказала она с усмешкой и кивнула. — В сущности, ты прав. Главное — добиться, чтобы «ГалКорп» стала к нужному моменту обладательницей единственной обитаемой недвижимости в системе. Всей! — Она хмуро покосилась на скульптуру и пожала плечами. — Что ж, если нам ничего не остается, кроме неприятных методов, то придется прибегнуть к ним. Кому, по-твоему, следовало бы это поручить?

— Почему бы не мне?

— Но ты еще никогда не действовал... на местности.

— Это еще не значит, что такое задание мне не по плечу. К тому же операция требует строжайшего контроля, а любому юноше полезно взвалить на себя бремя ответственности. Это поможет ему овладеть всей полнотой знаний к тому времени, когда он покорит вершину. Хотя, — он улыбнулся, — у меня еще много лет не будет ни малейшего желания добираться до верхушки, мама.

— Да, ты умеешь убеждать, — прошептала она. — Отлично, бери на себя ответственность за весь проект. Но прежде чем действовать, проведи углубленное изучение ситуации. В подобных случаях все обычно куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Не хочу, чтобы моему единственному сыну повредили досадные неожиданности.

— Этого не случится, мама. Я полечу на Урсулу и посвящу несколько недель изучению ситуации в Центре управления. Не сомневаюсь, что найду там щедрую душу, располагающую доступом к необходимой нам информации и готовую ею поделиться. Не исключено, что там же я познакомлюсь с идеальными кандидатами на выполнение того самого неприятного задания.

6

Со времени прибытия Пола Меррита на Санта-Крус минула неделя. Сидя на удобном подвесном диване, он в ужасе потирал подбородок. На экране одна другую сменяли сложнейшие схемы, на изучение которых у любого специалиста по Боло ушли бы десятилетия, хотя возраст исследований равнялся половине столетия. Пятьдесят лет! Невероятно! Работая в одиночестве и располагая ресурсами одного-единственного автоматизированного ремонтного ангара, пускай и великолепно оснащенного, Марина Ставракас создала для Ники настолько совершенный мозг, что в сравнении с ней новейший Боло XXV выглядел неуклюжим тугодумом.

Меррит откинул спинку дивана и скрестил ноги. Многочисленные экраны и дисплеи наполняли боевую кабину внутри Боло серебристым светом. Их было здесь больше, чем в более современном, то есть последнем, Боло. Ника представляла собой всего-навсего модификацию модели XXIII; человеку требовалось значительно больше интерфейсов данных, чем любому Боло, а технологии, положенной в основу Ники, уже стукнуло восемьдесят лет. Тем не