Ложь - Анастасия Пименова

Поджимаю губы, ещё раз всхлипывая и пытаясь остановить слёзы, но как-то не выходит.

Зейн отстраняется, чтобы взглянуть на меня, так как услышал, но пытаюсь избежать его взгляда. Не хочу, чтобы он видел меня такой… в слезах.

– Эйви, – позвал Зейн, а после коснулся моего подбородка двумя пальцами, приподнимая его и заставляя всё-таки посмотреть на него.

По всей видимости, облака ночью рассеялись, потому что сейчас свет от луны проникает в это здание и отражается в голубых глазах Зейна.

Медленным и аккуратным движением пальца другой руки он стирает с моих щек капли слёз.

Его взгляд проникает глубоко, словно видит меня насквозь, обнажая каждую мою рану, каждую тревогу. Я чувствую, как дрожат мои губы, и пытаюсь собрать волю в кулак, но его присутствие действует на меня обезоруживающе.

Один короткий миг, и чувствую, как теплые губы Зейна касаются моих.

Я замираю, когда мои глаза расширяются. Кажется, будто это всё ещё сон, только уже не кошмар.

Его губы слегка надавливают, приглашая меня ответить, и я, повинуясь неведомой силе, приоткрываю свои. Ощущаю теплое дыхание ликтора, его легкий аромат, заполняющий все мое сознание.

Мир вокруг исчезает.

Изначально легкое прикосновение перерастает в нечто большее, такое, отчего в моем животе будто бабочки порхают. Я чувствовала подобное однажды, когда целовалась с Эллиотом, но сейчас всё отличается. Если друг в прошлый раз отстранился, то Зейн наоборот, притягивает второй рукой за талию к себе.

Упираюсь ладонями ему в грудь, когда поцелуй становится глубже, страстнее.

Мое тело дрожит, а в голове гудит от переизбытка чувств.

Дыхание постепенно заканчивается, однако мы не разрываем поцелуй, словно если это произойдет, то всё рассеется.

Правда, тут же где-то неподалеку слышится крик пожирателя, поэтому я дергаюсь и отстраняюсь, оглядываясь.

– Не бойся, – тихо и спокойно говорит Зейн, – это на улице. Он нас не услышит и не учует отсюда. – Выдаю кивок и смотрю ему в глаза.

Ликтор глядит на меня пристально, с такой нежностью и тревогой, что у меня ещё раз перехватывает дыхание.

– Успокоилась?

– Да, – отвечаю ему, когда парень улыбается.

– Отлично. Теперь ложись обратно, а я пока проверю всё на всякий случай.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб и после почти сразу же уходит, оставляя меня с колотящимся сердцем внутри.

Серьезно? Он просто ушел?

Не знаю, чего я ожидала… Возможно, разговора или… чего? То, что Зейн бы объяснил, что значил этот поцелуй?

Мы поцеловались.

Стоит только об этом подумать, как мои губы растягиваются в глупую улыбку, а на душе становится тепло.

Я ложусь на спину, смотря на частично разрушенный потолок, продолжая глупо улыбаться и думать о том, что случилось.

Каждая клеточка тела, кажется, пропитана этим ощущением. Легкое покалывание на губах, словно там до сих пор живет отпечаток его поцелуя.

Прислушиваюсь к окружающему пространству, пытаясь услышать хоть что-то.

Зейна нет около пятнадцати или двадцати минут, и я слышу, как ликтор возвращается, но делаю вид, что сплю, хотя ещё долго не смогу уснуть из-за случившегося.

Облизываю губы и прислушиваюсь к тому, как он садится на пол. Значит, либо Зейн не тронул того пожирателя, либо убил, не используя пистолет.

Я ещё долго анализирую наш с ним поцелуй, продолжая иногда улыбаться, правда тут же стараюсь взять себя в руки. Затем наконец-то засыпаю.

Глава 19

Ликтор разбудил меня незадолго до того, как взошло солнце, сказав, что ему хватит пару часов на сон.

Я не поверила, не став его будить, давая лишние минуты выспаться перед новым днем, однако это и не потребовалось, так как Зейн очнулся сам. Вероятно, у него тоже есть внутренний будильник.

Утром мы выпили только воду, не став расходовать пищу, которая постепенно начала заканчиваться, а нас ещё ждет обратная дорога.

Мне несколько неловко смотреть на него, даже кажется, что поцелуй был нереальным, лишь моим помутнением рассудка. Только данное предположение рассеивается сразу же, когда Зейн целует меня, только в этот раз – в уголок губ.

От него исходит спокойствие, которое передается и мне. Уверенность в том, что всё будет хорошо.

Теперь я смотрю на него, ища ответы на свои вопросы, а после лишь качаю головой и улыбаюсь.

Мне неизвестно, что нас ждет дальше, и это неважно. Нужно наслаждаться сегодняшним моментом. Вскоре я вообще уеду с Тоби из Анклава и, вероятно, мы с Зейном никогда больше не встретимся. Наши дороги разойдутся.

Мне грустно от этого, и даже на душе становится как-то… не так, иначе. Но я понимаю, что изменить что-либо не получится. Мне нужно в первую очередь думать не о своих чувствах, а о безопасности брата. И чувства – эта меньшая из проблем в нынешней ситуации, как бы плохо это не звучало.

– Пойдем, – звучит голос ликтора рядом, вырывая меня из потока мыслей.

Он также не говорит о том, что было и что будет, поэтому я киваю и молча встаю.

Мы продолжаем изучать здание за зданием, исследуя каждую комнату.

Попадается всего несколько пожирателей, с которыми Зейн справляется за считанные минуты, не прибегая к пистолету, используя только ножи.

Позже, когда мы с Зейном вновь ненадолго разделились, и я стала изучать очередную старую квартиру, то оказалась в детской.

Здесь мне стало не по себе. Вероятно, это место должно было стать чем-то счастливым для родителей и ребенка. Тут даже осталась уже запылившееся детская кроватка и некоторые детские игрушки. Сама комната была розового цвета, об этом свидетельствует облупившаяся во многих местах краска, поэтому принадлежала девочке, которой уже, наверное, и нет в живых…

По спине пробежал холодок.

В горле пересохло, и захотелось поскорее выйти из этой комнаты, вдохнуть свежего воздуха.

Двинулась дальше через силу, замечая на полу опрокинутую рамку.

Медленно подошла к ней и подняла с пола, отряхнув от слоя пыли. Там оказалось выцветшее фото молодой пары с ребенком, лица которого не видно, на руках. А вот и подтверждение.

Что с ними случилось?

В груди сдавило, и я поставила это фото на комод, понимая, что никогда не узнаю ответ на данный вопрос. Людей на фото уже точно давно нет в живых, только остается вопрос… обратились ли они? Вирус в их организме победил? Или им повезло, и они умерли естественной смертью?

Сколько людей до меня бывало ещё в данной квартире? Сотни? Что чувствовали другие, когда были тут?

Я подумала о маме и о Тоби, о том, что нам ещё повезло. Да, мы с братом прожили всю