Зейнсвилл - Крис Сэкнуссемм

Чистотец потерял сознание, когда в нем взвихрился ураган. Он успел почувствовать, как страшная мощь подхватывает его и взрывается. После не было уже ничего, что поддержало бы его, и он провалился в черноту… кружась в обрывках воспоминаний или сна… Светящийся в темноте пластмассовый череп, полный жвачки… Мужчина и радиовышка… Мальчик в ванной… Паззлы… Женщины.

Придя в себя, он обнаружил, что лежит на топчане в грузовом контейнере на подземной стоянке «Дамского клуба Кикапу». Голова болела, но была ясной. Когда его не осматривали и не шептались над ним, рядом стояли на страже Рок-айленд-герла и гигантша-маори по имени Хака, обе перепуганные и слегка пристыженные от того, какое испытали удовлетворение. Но герла проголодалась, а Хаке понадобилось в туалет, поэтому Чистотец ненадолго остался один. Он поднялся с топчана. Выхода с подземной стоянки он не обнаружил, но тут было пустынно и тихо. Он заметил еще несколько грузовых контейнеров. Стены стоянки и контейнеров пестрели картинками-граффити: байки, животные, голые женщины.

Тут он услышал скрип, который уже привлек его внимание раньше, и пошел на звук. Так он оказался у дыры, выбитой в кирпичной кладке. Через зарешеченные окна пробивался смутный отблеск света, и Чистотец догадался, что на улице, наверное, почти стемнело. Скрип все манил его. Ступив в соседнее помещение, он увидел настоящие качели с детской площадки, установленные на пятачке искусственного газона. Они и издавали тот самый скрип, а на них раскачивалась худенькая женщина, с силой отталкиваясь ногами и взмывая ввысь. Одета она была в старомодный верблюжий сарафан поверх белой креповой рубашки, из-под него торчали коричневые с белым кожаные туфли, но возраст ее невозможно было определить, так как голова скрывалась под сферическим шлемом — в пузыре из термопласта, прошитого оптоволокном.

— Прошу прощения, — окликнул Чистотец, решив, что, возможно, напугал незнакомку.

Она все раскачивалась. Он еще несколько раз тщетно попытался привлечь ее внимание, пока ему не пришло в голову, что из-за шлема она, вероятно, вообще слепа и глуха к тому, что происходит вокруг. Он подобрался совсем близко, но, не обращая на него ни малейшего внимания, незнакомка все продолжала взмывать и отталкиваться. Когда качели вновь опустились, он схватил цепь. Девушка застыла, не долетев до газона, ее тело задергалось, как марионетка с обрезанной нитью. Чистотец отпустил качели.

Цепь завернулась, и качели занесло вправо, так что девушка ударилась коленом о стойку. Она упала с качелей и застряла бы, зацепившись шлемом за толстый резиновый черный ремень, если бы Чистотец не бросился вперед и не поймал ее. Он был рад, что привлек наконец ее внимание, но расстроился, что из-за него она ушиблась, и осторожно опустил ее на искусственный газон. Худенькое тело совершенно скрылось в складках сарафана, виден был лишь шлем, на поверхности которого мигал красный огонек.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — Извини, что так вышло.

Он постучал по шлему. Незнакомка несколько раз судорожно вздохнула, потом снова затихла. Решив, что шлем, наверное, закоротило, Чистотец попытался его снять. Наконец шлем отошел с едва слышным хлопком, и Чистотец уловил запах жимолости.

Девушке можно было бы дать лет двадцать — если бы не гладкое, удивленное лицо ребенка, который только что натянул через голову свитер. Как и Чистотец, она была обритой наголо, а глаза у нее были ярко-зеленые.

— Ты настоящий? — спросила она.

Чистотец даже не знал, как ответить.

— Я не знал, слышишь ли ты меня. Я не хотел, чтобы ты ушиблась.

— Режим ожидания, — приказала девушка-девочка и замерла.

— Ожидания чего? — спросил Чистотец. — С тобой все в порядке?

— Я тебя видишь, но не могу тебя сказать, — ответила она и прижала руки к голове, точно унимая боль.

Чистотец озадаченно заглянул внутрь шлема. Прокладки под шею и затылок были изготовлены из киберкожи, под которую впрыснули пенку, имелся также дыхательный фильтр. Еще спереди были две раздельные полусферы со сверхчувствительными, тоненькими, как ресницы, дерматодами. В узкой ленте, которая приходилась на лоб, складывались в сложный геометрический узор сотни разноцветных игл кристаллов данных. Чистотец разобрал слабую музыку и голоса, словно внутри были заключены люди, и, присмотревшись внимательней, увидел, как пульсируют светом соты крошечных портов. Он надел шлем на себя. На мгновение все погрузилось в темноту, и глаза ему защипало, словно в них попала хлорка, а затем потекла информация. Биржевые сводки по курсам акций и оптовым ценам, некрологи, данные об уровнях загрязнения и обновлении трансгенных существ, а еще репортажи о нырянии в вулканы и гонках на яхтах класса «Дракон», о воздушных состязаниях, где мужчины, привязанные к гигантским воздушным змеям, пытались перерезать друг другу канаты. Перед глазами у него заколыхалось цунами готовых раствориться и сложиться заново образов. Но когда взаимосвязи уже начали распадаться, он сосредоточился на последних новостях о Селезне Дули. Голос Джонни Катца бубнил:

— Знаменитый синий селезень продолжает творить собственный миф. В серии явлений Дули по всей Америке и остальному миру у Селезня зафиксированы зачатки гениталий — по утверждению комиссии аниматоров и зоологов, внушительных пропорций. Сэндерс Лугвич, глава студии «Креативность», создавшей Дули, заявил, что не может представить себе, какие факторы вызвали загадочную трансформацию нарисованного персонажа.