"Фантастика 2025-97". Компиляция. Книги 1-20 - Владимир Георгиевич Босин

мы поднялись по лестнице и наконец-то я остался один. Надоело, что никто ничего не объясняет, тащат как баранчика на заклание. Помещение большое, мне кажется тут что-то типа учебного класса. Вокруг большого стола стоят кругом скамью. А на стене изображения букв на полууставе. В отличии от устава, буковки помельче и полукруглые, глазу приятнее и мне привычнее.

Опять ожидание, наконец без всякой помпы меня провели переходами в другое крыло дворца. Минут двадцать промурыжили в предбаннике и наконец пригласили войти. Перед этим отобрали оружие, лично не досматривали. Видимо оба охранника у входа имеют намётанный на скрытое оружие глаз. Мне напомнили, что лучше не приближаться к государю. Ежели, конечно, жизнь дорога.

Это помещение довольно скудно освещено, мне трудно оценить его размеры. Тем более меня сразу поставили в позу кланяющегося. Вот так, практически на коленях, следует человеку моего происхождения входить к великому князю. Так что я пока что смог оценить его обувь. Сапоги из мягкой кожи и край кафтана из ткани коричневого цвета.

— Ну, чего застыл, проходи поближе, — теперь я смог поднять голову и осмотреться. Это видимо рабочий кабинет. Огромный стол, заваленный рулонами бумаг. В центре пятачок почище и там примостился государь всея Руси, держа в руках какую-то бумаженцию.

Он не торопится начинать разговор, а я изучаю этого человека. Легендарная личность, у него совсем не было детства. Уже в восемь лет отец назначил его своим соправителем и малец служил для потерявшего зрение великого князя поводырём. С малых лет он был вынужден постигать науку управлять. И вот сейчас напротив меня сидит человек средних лет. Судя по всему, немалого роста, худощавый. Аккуратная бородка, серые глаза смотрят снисходительно с лёгкой усмешкой. Ну правильно, для него я пока-что забавная букашка. Богатый наборный пояс и остроконечная шапочка, украшенная драгоценными камнями, всё говорит о высоком статусе хозяина кабинета.

— Ну, расскажи о себе, Алексий Сомов. А то мне тут о тебе такого наговорили, — государь неожиданно легко встал и оказался одного со мною роста. Небольшая сутулость видимо от недостатка движения. Пройдясь по комнате, он сделал несколько махов руками. Так и я обычно разгоняю кровь, когда засижусь в кресле. И вот царь сразу предстал передо мной как обычный человек.

— Ну, тебя за язык тянуть надо? — вроде звучит угрожающе, но глаза смеются.

— Государь, я не знаю с чего начать. Не с рождения же.

— А почему нет, давай с малых лет.

Я задумался только на секунду, царь не будет ждать, но не рассказывать ему про историю настоящего хозяина моего нового тела.

— Ну, я бы при всём желании не смог это сделать, — глаза стоящего рядом правителя посторожели, стали колючими.

— Нет, просто я до недавнего времени был блаженным, деревенским дурачком. По рассказам соседей, мой отец был охотником-промысловиком. А когда я остался полным сиротой, меня взял к себе дальний родственник. Но это время я помню плохо. Только как работал и жил в сарае со скотиной. Но как-то меня избили и здорово так долбанули каменюкой по голове. И я вроде как умер, но я этого тоже не помню. А вот как очнулся, уже стал совсем другим. Одна добрая женщина меня выходила и как окреп, стал ходить в лес, приносить дичь. Это у меня хорошо получалось. А вскоре мне повезло и меня взял под опеку отец Христофор. Он батюшкой служит в селе Монастырщино, что под Переславлем. Он-то и приметил у меня способности и стал учить счёту и грамоте. А потом даже помог и меня взяли послушником в монастырь, где я продолжал постигать грамоту. Ну а дальше, просто люди хорошие на моём пути помогали. Я перебрался сначала в Переславль, а затем в Новгород. Там женился и пошёл по купеческой линии. Ну и затем…

— Про это мне доложили. Ты лучше скажи, почему решил, что умер тогда?

— Не знаю. Соседи сказали, что пять минут сердце не билось. А потом я вдруг выгнулся дугой и открыл глаза. Но я помню только как летел к свету. К яркому белому свету. Он был очень сильный, но не обжигал, а будто согревал, — я не решился заливать царю про старца с нимбом над головой. Иван Васильевич хоть и богобоязнен, как и все сейчас, но далеко не дурак, поэтому я решился только намекнуть на нечто сверхъестественное. Ну надо же как-то объяснить моё внезапное преображение.

— И что дальше ты помнишь?

— Ну, мне стало так хорошо и благостно, но вдруг меня начало тянуть назад. Назад к боли и страданиям. К холоду и вечному поиску чего бы поесть. Бац и я уже вижу себя лежащим в избе.

Отвлёк меня посторонний звук, это великий князь подошёл к столу и пальцем принялся постукивать по дубовой столешнице. Но это было не нечто нервное. А будто он выстукивал некую, ведомую только ему мелодию.

Я замолчал и принялся осматривать кабинет. Вдоль одной стены в два ряда стояли сундуки, закрытые на огромные замки. Думаю, там хранятся различные документы. Часть из них свалена в кучу на столе. А вот ту записулю, которую недавно изучал царь, я легко признал. Это мои заметки, которые я вручил сегодня Фёдору Курицыну.

— Хорошо. Расскажи, что там у вас делается.

Я не стал переспрашивать, где у нас. Зачем раздражать правителя. Ну и начал излагать состояние дел в Новгороде и республике. Волновался в начале, сбивался, потом пошло легче. Собственно, я излагаю то же, что написано в поданной бумаге. Только своими словами и с большими подробностями.

— Да, да. Мне докладывали, что Казимировы послы зачастили к вам. Вот только не знал, насколько далеко у них зашло. Как думаешь, заключат договор напрямую, изменят клятве?

— Уверен, что да. А вот когда, не знаю точно. Но людишки Марфы посадницы баламутят народ, созывая на вече.

— И что народ, за неё?

— Люди не хотят идти супротив Москвы. Большая часть против присоединения к латинянам и перехода в их веру.

Я сознательно искажал правду. Народу в принципе всё равно, под кем сидеть. Лишь бы не давили налогами. Тем более Марфа вроде выторговала у польского круля право сохранить веру отцов и частичную автономию. Но моя задача предупредить восстание, возглавляемое Марфой Борецкой и не допустить военных действий. Война будет проиграна новгородской стороны. На поле битвы останутся тысячи простых воинов и просто людишек из