Маг имперской экспедиции - Артём Коновалов

тогда поплыли мозги. Но после перехода совсем переклинило. Она не говорит, почти не реагирует ни на что и ведет себя как домашний кот. Когда проголодается, правда, начинает готовить из продуктов блюда. Каждый раз что-то новое и всегда вкусно. Даже на меня готовит.

- Неудачный опыт? – Хмыкнул я.

- Извини, я никогда до нее не работал с убитым всякой дрянью мозгом. Я ей пообещал черный сахар. После такого она была готова на что угодно после этого.

- Например, стать твоим домашним животным, - сказал я.

- Знаешь, что бы было с ней там? Или ты в столице нигде кроме центрального кольца не бывал? – Спросил Кирсновский, подтягивая обратно рукав.

По-своему он был прав. Спорить о таких вещах у меня желания не было. Если никто не хватился из жандармерии из-за пропажи человека, то куда уж мне. В конце концов это будет на совести этого творца.

- Как знаешь.

- Хоть в этом захолустном Боратовске посмотришь на настоящую жизнь. – Со вздохом сказал парень.

- Насмотреться не могу, - буркнул.

Маячивший перед ее лицом рыжий локон она ловким движением заправила за ухо. Я заглянул в лицо девушке. На меня и мой пронзительный взгляд она никак не отреагировала.

- Ох, допрыгаешься, Кирсновский, - покосился я на парня.

- Да ладно тебе. Опять ворчать начинаешь, Костя, как дед старый. Кстати, ты зря говорил, что это неудачный эксперимент. Рыжая на втором месте по успешности моих созданий.

- Боюсь представить, кто на первом месте.

- Первого я не покажу. Третьего сейчас нет. А вот четвертая химера как раз находится в соседней комнате.

Кирсновский пронзительно свистнул, заставив девушку испуганно прижать лисьи уши. С шумом прислоненные к стене палеты полетели в разные стороны. На месте разгрома стояла фигура в халате кимгийцев и медвежьей головой с черной шерстью.

Уродец очень сильно походил на того псоглавца. Замени медвежью голову и не заметишь разницы. Это могло значит только то, что у них обоих был один автор.

С пронзительным звуком катана вышла из ножен. Челмедведосвин агрессивно рыкнул, напрягая пудовые кулаки.

- Ты чего, Костя? – Испуганно спросил Кирсновский.

- Так это твой сукин сын на меня там напал, - сквозь зубы процедил я и удобнее перехватил катану.

- Какой?

- Не придуривайся! Мужик в плаще, шляпе и с собачьей мордой. Твой?

- М-мой, - промычал парень.

- Так ты хотел меня убить все время!

- Нет, погоди, - сказал Кирсновский и повернулся к челмедведосвину, - свали в берлогу!

Химера с недовольным бурчанием скрылась в проходе, из которого вылезла.

- Я не хотел тебя убить, ты чего, Костя.

- Как объяснишь, что твой зверек следил за мной? И почему он напал?

- Да черт его знает. Пса переклинить могло. Я сам до конца не знаю, что у них на уме. Ты успокойся, Костя, не горячись!

Звучит неубедительно. Ничего не мешает ему свистнуть, когда я уберу катану в ножны. Челмедосвин выбежит и порвет на куски своими лапами. Сомневаюсь, что меня мой самурайский меч спасет. Если выберусь отсюда живым, то ни на минуту больше не расстанусь с Кольтом Иствудом.

- Объяснись тогда, старый друг, почему он ходил ночью за мной? Да еще и с топором!

- Не знаю, Костя, честно. Пес обладал нюхом хорошим. Я отправлял его по городу, чтобы он выискивал и следил. Не за тобой, Костя.

И про театральные паузы он тут же забыл. Как же смешно лопочут люди, когда у их собеседника в руках что-то длинное и острое.

- А за кем?

- Знаешь, почему я жгу тут всюду лампы? Почему я на время смотрю? Почему я ушел с вечера, когда он считай только начался?

- Почему? – Спросил я, хотя его ответ был очевиден.

- Потому что в этом городе есть что-то черное. И оно охотится за мной. А эти лампы должны отгонять злых духов, как мне сказали в лавке у местных. Суеверия суевериями, а он сюда до сих пор не пришел.

Я медленно опустил катану. Кирсновский облегченно выдохнул. Он погладил дрожащую девушку по пушистому загривку, отчего та успокоилась и вернулась к готовке пищи.

- Не знаю, почему он на тебя напал, - хмуро сказал парень, - может учуял чего-то не то.

У меня появилась догадка, что именно. В том мире я привык с собой в кармане штанов таскать всюду телефон. Потому у меня не вызвало никакого диссонанса наличие под рукой небольшой прямоугольной вещицы.

- Может это? – Сказал я, протягивая Кирсновскому табличку.

Он с интересом вертел кусок дерева в руках. Почему-то надписей и рисунка оленьего черепа на ней больше не было. Быть может оно за все время стерлось или смылось. Чернила без лакового покрытия на дереве должны плохо держаться. Хотя может там магическая надпись и появляется она не всегда.

- Может и это, - пожал плечами парень, отдавая ее обратно, - а что это?

- Деревяшка, - относительно честно ответил я, - осталась после одной ночи на моей одежде. Не знаю, чья она.

Кирсновский еще раз пожал плечами. Вид у него сейчас был сейчас такой жалкий, что девушка положила голову ему на плечо. Парень с грустной улыбкой потеребил ее за лисье ухо.

- Извини еще раз за Пса. Ты ж его убил, да?

- Этой катаной, - сказал я с гордостью.

- Если просьба какая будет – обращайся.

- Вообще есть у меня одна, - недолго думая сказал я, - ты же слышал о вчерашнем вечере в особняке Лазарева?

- Слышал, - кивнул Кирсновский.

Ну конечно же он слышал об этом. И я даже знаю его источник информации.

- От Самуила?

- От Самуила!

- Откуда он мог об этом знать, если его там не было? – Задал резонный вопрос я.

- Да пес… Кхм, не знаю. Всем подряд рассказывал на вечере в ателье. Полгорода уже знает об этом.

- Ладно, сам у него потом спрошу. В общем, на том вечере один из офицеров превратился в химеру. Я правильно понимаю, что ты в этом не замешан?

- Если посреди вечера, то уж точно не я. У меня процесс перерождения людей занимает несколько часов в лаборатории.

- В общем, мне поручили выяснить истинную причину обращения того офицера в змееподобную тварь. У тебя есть догадки, что это может быть?

Кирсновский задумчиво побродил