Совенок. Вода и пламя. Шестая часть - Екатерина Александровна Боброва

— Как ты мог⁈ — шипел огонь, наполовину вывалившись из камина, плавя и без того порядком пострадавшие камни. — Ты не сын огня! — Лицо предка, Рельгар узнал своего деда, было искажено гримасой гнева. Волосы алыми змеями шевелились на голове. Глаза горели. В трещинах на коже просвечивало золото-красное пламя. — Ты трус! Как ты мог отказаться от битвы? Одним этим ты позволил противнику взять верх! Ты проиграл, не выходя из дворца! Ты… — и он захлебнулся золотыми искрами.

Рельгар стоял рядом, позволяя стихии высказаться. Тут бесполезно оправдываться или объяснять сложности политики и свое желание сберечь жизни подданных. Для того, кто живет вечность, человеческая жизнь — мгновение, которую просто необходимо потратить на благо страны и стихии. Без разницы, что потратить придется много.

— Ты же всегда был против шакринарцев? С чего вдруг такая забота? Или на самом деле ты не враждуешь с водой? — прищурился Рельгар.

Стихия вдруг смутилась, втянувшись почти полностью в камин, потом опомнилась, погрозила пальцем:

— Ты мне зубы не заговаривай! Это дело касается всех, а не только воды и ее детей. Та сила уничтожает нас. Мы перестаем быть собой, становясь просто огнем, водой, ветром и землей. Она лишает нас связи с людьми, выжигает наш разум, мы слабеем. Ты обязан сразиться, сын, если хочешь, чтобы огонь все также жил в твоем сердце.

Рельгар озадаченно кивнул — ситуация осложнялась, и он ощутил, как тоскливо сжимается это самое сердце, а огонь в нем скорее наполняется пеплом горечи, чем праведным гневом. Если бы враг напал на Асмас, он, не раздумывая, повел бы войско в бой, но Шакри-нару… Он не был готов ринуться туда без подготовки и положить половину народа.

Ночью Рельгара подняло с постели сообщение, что Пятого не могут найти.

— Я к нему людей приставил, не нравилось мне его состояние, — Харт, похоже, не ложился. Полностью одетый он встретил отца в гостиной. — Пятый даже не ругался, что мы высочеству отказали, а мог бы. Имел, так сказать, моральное право. Вечером принцесса села на имперский корабль и покинула Асмас. С собой взяла лишь красноглаза, да немного багажа. С Арвэлом не прощалась, что меня удивило… Но может, решили не рвать друг другу душу. Пятый с вечера закрылся у себя в покоях, слуги доставили туда пару ящиков огневухи, следом Фаррай приперся, — Третий не сдержал неодобрительной гримасы, искренне считая, что от такийца больше проблем, чем пользы. — Охрана решила — будут пить. Уж больно вопли соответствующие доносились. Ну и сняли ближнее наблюдение, идиоты. А потом, ближе к утру, кто-то залез в хранилище артефактов. Нарушителей не поймали. Начали проверять дворец, заодно наведались в покои Пятого убедиться, что не упились до смерти, а там… пусто. И части вещей нет.

— Успели перехватить? — спросил Рельгар с надеждой.

Третий покачал головой, и король прикрыл глаза, сдерживая мученический стон.

— Кроме имперского фрегата, еще два корабля покинули Асмас этой ночью. Один — такийцев, второй — наш, посольский. Он часто курсирует между нами и материком, так что ни у кого не вызвало вопросов срочное отплытие.

— Идиот, — простонал король и спросил, с трудом сдерживая эмоции: — Скольких взял с собой⁈

— Сложно сказать, — пожевал губу Харт, — еще проверяем. Как минимум, личную охрану, потом этих, посольских. Они ему преданы, даже в огонь за ним отправятся, не то что в Шакри-нару. Человек тридцать, не меньше.

— Тридцать человек! — зло бросил его величество. — Туда, где целая армия шакринарцев не справилась⁈ Ладно Пятый — от любви последние мозги потерял, но остальные о чем думали⁈

На браслет Харта пришло новое сообщение.

— Вот жыргхва! — выругался Третий. — Сколько у нас, оказывается, безмозглых. С учетом его друзей из академии, я думаю, порядка пятидесяти вояк наберется. Потому на двух кораблях и пошли.

— Да, хоть сто! — рявкнул разозлено его величество. — Какая разница, если ни один из них не вернется! Догнать сможем?

Харт отрицательно покачал головой. Посольское судно еще можно было догнать, но в паре с такийцем… Те были непревзойденными мореходами, могли уговорить течение работать на них так, что асмасцам и не снилось.

— Значит сделаем, чтобы выжили, — Рельгар посмотрел на сына, и тот понимающе кивнул: Асмас все же вступит в войну.

— Ваше величество, мне доложили, вы не спите, — в дверь постучал секретарь, и Рельгар разрешил войти.

— Что там у тебя? — спросил он, подозревая, что дурные новости этой ночи еще не кончились.

— Капитан императорского фрегата перед отплытием оставил еще одно послание. Просил передать утром, но я решил — что уж тянуть-то, — и он передал запечатанный конверт.

Рельгар нетерпеливо вскрыл, вчитался в текст и с чувством выругался:

— Вот же урод плесневый! А сразу написать не мог?

— Они отказали! — Аврий азартно потер ладони. Подмигнул водяной деве, и та со смешком соскользнула с бортика бассейна, ушла на глубину. Последнее время все совещания проходили здесь, под защитой воды, под шум стекающих по каменным стенам водопадов, на маленьком островке среди искусственного озера, созданного под стеклянным куполом дворца.

— Не совсем дураки, — тонкие губы императора растянула усмешка.

Первый советник Лексий Тольский с недоумением смотрел на веселящегося правителя. Тут бы волосы рвать от отчаяния — их единственная надежда на победу бросила бывшую родину в беде. Ни стыда, ни совести. Вспомнили бы, кто их породил! И мужчина с досадой искривил губы. Он был уверен — Асмас должен был сам предложить помощь империи, не дожидаясь послания. А теперь мало того, что пришлось унижаться и просить, так дикари еще посмели отказать!

«Наказать бы!», — рвалось гневное наружу, но советник стиснул зубы, сдерживая порыв. Времена, увы, менялись. Союзники… Те, кто раньше топтал полы дворца, в ожидании