Дети, сотканные ветром - Артём Ерёмин

– Простите мне забывчивость, – среагировал Киноварный. – Так как корпусы и многие мастерские находятся под охраной защитных устройств. Для свободного прохода необходимо несколько твоих волос.

Руки Льва дрожали, потому не сразу получилось выдрать хоть что-то с головы. И когда на блюдце очутился скупой клок волос, Каспар вывалил их на белоснежный платок и спрятал за пазухой.

– В некоторые мастерские нужно будет особое распоряжение Каспара. Такие, как цеха волхвования и закрытые отделения библиотеки. В основном же твоё поприще будет находиться в общем доступе. Наилучшего вам дня.

Лев был сражён поведением Киноварного, тот даже головы не поднял, когда они вышли из его кабинета.

Дело в постороннем мужчине, успокаивал мальчик себя. У нас ещё будет возможность поговорить с глазу на глаз.

– Поспешим, мне необходимо следить за приготовлением к торжеству, – строго поторопил Каспар.

– Простите, смогу ли я вновь переговорить с господином Феоктистом? – едва поспевая за ключником, спросил Лев.

И того хватило, чтобы Каспар резко остановился.

– Думается, года через два, – ответил мужчина. – Поверенный Собора – голос за вратами. Он зачастую в разъездах, и его обязанности, которые касаются тебя, закончились. Даже твоё увольнение, скорее всего, пройдёт им незамеченным.

Лев не верил его словам. Он как в тумане двинулся по коридору, но тут же наскочил на ладонь ключника.

– Ещё одна незначительная мелочь, – холодно произнёс тот. – Не желаю знать, где ты рос, но, похоже, мне придётся заняться твоим воспитанием. Ко мне полагается обращаться никак не ниже «ваша милость». Мастеров называй мастерами, учителей – учителями. Если видишь перед собой незнакомца прилично одетого, то для первого обращения подойдёт и «сударь». И ни в коем случае не путай, если не собираешься подставить спину под розги. Поторопимся.

Они прошли мимо входа корпуса Ветра, дальше которого располагалась широкая каменная лестница. Её разветвления углублялись в подвалы башни, ключник повёл Льва по самой пологой.

– Не советую плутать по подвальной части Трезубца, – говорил на ходу Каспар. – Случалось, что подмастерья, возвращаясь с арены, терялись в необжитых корпусах. Позже тебе выдадут схему этажей. В остальные подробности тебя посвятит Вапула.

– Ваша милость, и где я найду этого Вапулу? – через десяток шагов спросил Лев.

– Разумеется, в котельной. Он редко покидает её. Благодаря ему мастерские в полной мере обслуживаются паром. Однако дикарский нрав котельщика зачастую приносит неудобства. Приготовься к тому, что его обязанности, где необходимо соприкасаться с другими службами, перейдут к тебе. На таком условии настояли Главы, открывая должность трубочиста.

Тем временем они подошли к массивной металлической двери. Было слышно, как она сдерживает гул по ту сторону. Каспар притянул к себе небольшой раструб, выходящий из стены, и проговорил в него:

– Вапула, открой дверь.

Ответа не последовало даже после нескольких повторений. Ключник нервно поправил ворот рубашки и поднёс широченные ладони ко рту. Льву подумалось, будто он молится, как вдруг Каспар заткнул раструб руками.

– Живо открой! – грянуло за дверью.

Довольный Каспар принял ожидающую позу. Не прошло полминуты, как двери отворились и из них высунулась чудная голова, с большими обвисшими ушами.

– С прекрасным солнечным днём, Вапула, – ухмыльнулся Каспар.

Сперва вид котельщика показался Льву нелепым и даже прибитым. Однако, когда существо распознало ключника, на его морде появилось недовольство и злой оскал.

– Чего вам? – потребовал Вапула.

– Хочу представить тебе твоего помощника, – проглотив грубость, ответил ключник. – Лев – трубочист. Главы определили его в котельную.

Недобрый прищур, которым Вапула одарил Льва, давал понять, что при том решении явно позабыли узнать его мнение.

– Если же он не захочет тут жить? – в надежде спросил котельщик.

– Тогда Поверенный найдёт нам нового трубочиста.

Голова существа наполовину исчезла в проёме, внутри ней явно велась борьба.

– Он мне по нраву. Не скрывает, как боится меня, – прохрипел Вапула наконец. – Пусть поживёт денёк, а там посмотрим.

– Так и порешили, – сказал Каспар и удалился.

Лев с испугом осознал, что был передан в полное подчинение ушастому созданию. За дверью находилось просторное помещение, бывшее складом. Уголь, металлические резервуары и непонятный мусор валялись где попало. На стенах переплетались трубы разного размера, кое-где из них сквозил пар.

– Закрывай двери и проходи, – пробурчал Вапула и, видя нерешимость мальчика, повторил на высоких тонах: – Проходи же!

В сравнении с чудью из каравана род Вапулы был ближе к людям. Даже цвет кожи не так отличается, как серость лунси. Желтоват и грязен, как у тех, о ком мама Льва говорила, что кровь у них алкоголем разбавлена. Ростом он был ниже мальчика, возможно, так казалось из-за покатых плеч и сутулости. И всё же, несмотря на кажущуюся хилость, Вапула пугал. Под его мешковатой одеждой крепкие жилы, а на крючковатых длинных пальцах ногти неспроста заострённые.

– Наверху каморка, которой не пользуюсь, – указал Вапула на винтовую лестницу, ведущую под потолок. – С крысами и клопами как-нибудь сладишь.

– Извините, ваша милость, а как? – робко спросил Лев.

– Какой я тебе «милость», – огрызнулся котельщик. – С вредителями сам разберёшься, мне они не мешают. Бери с них пример, иначе я живо управу на тебя найду.

Посмеиваясь над «милостью», он потопал к дальнему проходу, из которого доносился весь шум.

Выбора не оставили, и Лев отправился в своё новое убежище. Каморка оказалась помещением в несколько раз больше комнаты, где он жил с мамой. Среди кип изгрызенных бумаг нашлась и узкая кровать, и письменный стол, и даже комнатка с умывальником и подобием канализации. В каменной стене была выложена вентиляция, которая поднималась из подвала на улицу. Блёклое освещение давала стоящая на треноги трубка с клубящейся в ней мутно-молочной жидкостью.

Лев разглядывал каморку с навязчивой тщательностью, будто выискивал то, что непременно убедит его в правильности пути, который он выбрал. Однако желание оказаться в уютной комнате с окном из разноцветных стёклышек разгоралось всё ярче. Лев достал янтарь и тот приветливо подмигнул ему. Мальчик хотел бы ответить тем же, но подвывающий желудок настроение не прибавлял. Прощальный подарок Бабы Яры пришёлся впору, и Лев, сохраняя как можно дольше сладкий вкус на языке, поедал шоколад и более приятного действа не предвидел.

Вдруг на дверь один за другим посыпались удары. Когда Лев отворил её, мимо головы просвистел кусок угля.

– Эй, Сажа! – надрывался снизу Вапула. – Забирай