Солдат и пес-2 - Всеволод Советский

— Ладно! Ты давай обедай, а я решу… Я так понял, что время не ждет, тянуть тут нечего. Давай!

Это и я понимал. Пока обедали, Богомилову действительно удалось тему переиграть: сегодня в наряд заступали Табачников с Пинчуком, а завтра я с Максимовым. Юра, конечно, но очень обрадовался, но против лома нет приема.

— Ну хоть отдохнуть надо от души… — пробурчал он, отправляясь в казарму.

А я поступил в распоряжение Богомилова. Он каким-то образом добился того, чтобы самому сесть за руль разъезжего ГАЗ-66, и мы покатили несколько в странном порядке: офицер за рулем, а рядовой на месте «старшего машины». Впрочем, в армии чего только не бывает!

В дороге лейтенант завел оживленный диалог о библиотекарше Марии:

— Кстати! Помнишь тот наш разговор?.. — напомнил, что за разговор.

— Конечно, помню.

— Удалось познакомиться?

— Конечно, удалось, — я улыбнулся.

— Серьезная особа! — он рассмеялся.

Шутки шутками, но я вдруг вспомнил, что папенька Марии — один из спасенных нами заплутавших грибников — сотрудник районной администрации. Ну… что из этого следует? Да вроде бы ничего и не следует, но при наших-то хилых зацепках любая мелочь сгодится в дело.

Когда я сказал об этом лейтенанту, он призадумался. И наконец, произнес примерно то же, о чем я лишь подумал:

— Ну… в этом что-то есть, но как оно может нам пригодиться?

— Пока не знаю, — признал я.

Какое-то время ехали молча, размышляя параллельно. Успели прогромыхать через железнодорожный переезд, покатили по городским кварталам.

— Разве что попробовать? Наудачу?.. — поразмыслил вслух Богомилов.

— А почему бы нет? — откликнулся я. — Орел-решка! Выйдет-не выйдет. Могу взять это дело на себя.

— М-м… — промычал лейтенант, энергично орудуя рулем, — ну и дороги, мать их! Куда исполком смотрит⁈ В пяти минутах от себя отремонтировать не могут! Летают, что ли, как Карлсоны?.. Ну да хрен с ними! На себя, говоришь? И вправду, почему бы нет. Давай попробуем! Конечно, если она окажется на работе…

Оказалась. Окинула нас безмятежным взором бирюзовых глаз.

— Здравия желаем! — залихватски приветствовал ее Богомилов, даже козырнул. — С осенним приветом от войсковой части 52506!

— Ну, спасибо, что не с приветом по жизни… — туманно сострила Мария, на что, впрочем, лейтенант реагировать не стал. Объяснил, по какому поводу мы здесь.

— В курсе, — подтвердила библиотекарь. — Но с этим вам к директору. Вон там ее кабинет.

— Я пройду, — сказал Богомилов. — А вот мой коллега, он хотел с вами потолковать.

— О чем? — холодновато удивилась Мария.

— А это он сам скажет, — Богомилов подмигнул и направился в кабинет директора.

— Ваш начальник говорит загадками.

— Да никаких загадок, — мне это словесное фигурное катание надоело, я решил говорить прямо. — Есть разговор. Даже, я бы сказал, консультация. Вы ведь говорили, что отец ваш в Горисполкоме работает?.. Так! И я полагаю, что вы хоть сколько-то в курсе его дел.

Этими словами я девушку одновременно и заинтересовал и насторожил. Что и хорошо.

— Есть такое, — осторожно молвила она.

— Да! И вы знаете, конечно, что к ним часто наведывается начальство из Облисполкома?

— Конечно… — проговорила она все с той же тягучей интонацией.

— Очень хорошо. И вот скажите, не встречались ли вам в отцовских разговорах такие фамилии: Лесницын и Михеев?

Ответом мне была пауза и такой взгляд, что светло-бирюзовые глаза, казалось, потемнели, приобретя цвет предзакатного неба.

Я аж обеспокоился:

— Мария?.. Я что-то не так сказал?

Она медленно покачала головой:

— Да нет. Все так. И даже слишком так.

Глава 19

«Слишком так» — сильно сказано. Или не то, что сильно, но загадочно. Я устремил ответный твердый взгляд в потемневшие глаза. И молвил:

— Так. А вот с этого момента, подробнее, пожалуйста.

И получил достаточно подробный ответ.

Папе Марии, Александру Сергеевичу, по долгу службы приходилось общаться со многими областными чиновниками. Наведывались они сюда вообще охотно. Что и понятно: недалеко от областного центра, и градообразующее предприятие богатое: ЛПК, лесоперерабатывающий комбинат и сопутствующие производства… Было чем поживиться и гласно, и негласно. Александр Сергеевич по характеру был человек общительный, даже с перебором. Громкий, холерический, где-то даже взрывной. От домашних у него секрета не было, он всегда бурно обсуждал с ними разные события на работе и «в окрестностях», как сам выражался не без юмора. В частности, делился впечатлениями и об областных визитерах. Когда одобрительно, когда критически. Не прошли мимо его внимания и Лесницын с Михеевым. А Мария, обладавшая отличным восприятием и прекрасной памятью, все подмечала и ничего не забывала.

— Что касается Михеева… — сказала она мне.

Так вот, что касается Михеева: Александр Сергеевич к этому персонажу относился иронически. Считал его недалеким, сумбурным и слишком падким на женскую прелесть. Серьезный человек таким быть не должен. Тем не менее, никакого негатива в адрес вышестоящего коллеги местный чиновник не испытывал. Хоть и пустомеля, да без подлянки — примерно таков был вердикт Александра Сергеевича. А при случае с этим Михеевым можно даже было побазарить на более-менее умные темы. В общем-то, он дядька образованный, эрудированный, язык подвешен хорошо. Отчего бы и не побазарить с удовольствием?..

А вот Лесницын — это совсем другое дело. Нет, никаких конфликтов, тем паче ссор у Александра Сергеевича не было. Да и вообще ни у кого не было. Просто приезжает командированный, выполняет свои задачи, уезжает… Но вот именно к этому командированному отец Марии чувствовал необъяснимую неприязнь.

Она даже разволновалась, порозовела, глаза вновь приобрели бирюзовую немыслимую красу. Это было неожиданно для меня, привыкшего видеть девушку всегда немного замкнутой, холодновато-надменной. А тут ее точно прорвало:

— Ты знаешь… это так странно. Мой отец на этом Лесницыне всегда как-то спотыкался. И часто о нем говорил, как это ни странно.

Я почуял, что напал на какой-то если не верный, то как минимум интересный след. Не понадобилось даже задавать наводящих вопросов.

Во-первых Мария заговорила о том, что ее папенька гордился своим психологическим дарованием. Считал себя очень проницательным человеком, способным разгадывать мысли и глубоко заглядывать в души других людей. В этом была доля наивности, но и доля истины. Александр Сергеевич на самом деле был неплохим знатоком человеческой натуры. При том, что, конечно, отродясь не занимался психологией профессионально.