Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона - Владимир Германович Корешков

– Не помешаю? – спросил он и пересел за мой стол, таща за собой бокал пива.

Его мокрая, блестящая лысина отражала от себя свет и давала освещение не хуже корабельных фонарей, кустистые брови, пьяные, мутные глаза на выкате, нос картошкой.

– Помешаете, – ответил я, но это его почему-то не остановило

– С Олерона? – поинтересовался он.

– Так и есть, – ответил я, не переставая жевать.

Возможно, человек наконец заметит, что я поглощен едой, и отвалит. Куда там.

– Фронтовик? – задал он следующий вопрос.

– Так и есть.

– Ну и как там? – кивнул он, показывая глазами наверх.

– Где? – попытался я включить дурака, делая вид, что не понимаю, о чем он спрашивает.

– Ну как где, на Олероне.

Я взглянул на него – интересно, что он хочет услышать?

– Да как в санатории – солнце, океан, пляжи с мелким песочком, полный пансион.

Он не мигая уставился на меня, пытаясь изо всех сил отыскать тайный смысл в моем ответе. Видимо, так и не поняв, что я хотел сказать, решил зайти с другой стороны.

– Ну и когда мы разобьем этих чертовых сеператистов? – пьяный язык еле ворочался, и толстяк коверкал слова.

– Никогда, – твердо заявил я.

– Вот, – обрадованно хмыкнул он, тыкая в мою сторону толстым, как сарделька, пальцем. – А знаешь почему? – спросил он.

Ответа он не дождался. Во-первых, мне совсем не хотелось дискутировать на эту тему, а во-вторых, ответ на этот вопрос я уже давно знал, но все-таки мне было интересно альтернативное мнение простого обывателя. И я его услышал.

– Потому что сейчас у Рейха никчемные солдаты, которые абсолютно не умеют воевать. В них нету этого… Как его? – щелкнул он пальцами, подыскивая ответ.

– Духа Зигфрида, – помог я ему.

– Вот-вот, правильно, – обрадовался толстяк. – Мой пра-пра-прадед служил в войсках Ваффен СС, и он рассказывал своим правнукам, а они мне, как тогда еще, давным-давно, они давали под хвост врагам третьего Рейха, так что только перья от тех летели. Вот это были войны. Они никогда не проигрывали. За ними была только победа. В них был Дух Зигфрида, – гордо повторил он, понравившуюся ему фразу.

Историей я интересовался в свое время весьма серьезно. Даже в архивах засекреченных удалось по случаю покопаться. Поэтому вежливо заметил:

– Если вы сейчас говорите о Второй мировой войне, то Третий Рейх ее проиграл вчистую. После чего спокойно почил.

Судя по тому, как воспринял мои слова толстяк, его пра-пра-прадед о том, что Рейх проиграл Вторую мировую войну, по какой-то только одному ему известной причине забыл рассказать своим правнукам. А возможно, пра-пра-прадедушку просто подвела память, он же старенький. Но, судя по всему, толстяк посчитал, что я своими крамольными высказываниями и совершенно неправильным толкованием истории оскорбил светлую память его покойного героического пра-прадеда – зло зыркнув глазами и наверняка записав меня во враги народа, ни слова больше не говоря, пересел обратно за свой стол, не забыв при этом прихватить свой недопитый бокал.

Ну, баба с воза – и кобыле легче. Теперь мне точно никакая зараза не помешает ужинать. Не удивлюсь, если толстяк сразу же начнет строчить донос в гестапо, но после всего пережитого и смерти Алекса мне на все было плевать.

На сцену вышли две девушки в тельняшках – одна играла на скрипке, вторая чистым, звонким голосом исполнила старинную ирландскую песню, очень грустную, о том, как девушка провожала в плавание своего любимого и обещала ждать его. Каждый вечер она приходила на берег моря, ожидая, что сегодня точно увидит на горизонте знакомый парус. Но любимый все не возвращался, и девушка, так не дождавшись парня, умерла от тоски по своему возлюбленному, она умерла прямо на берегу. А соленый морской ветер трепал ее волосы. Песня была исполнена с такой неподдельной искренностью, что тронула струны души у многих в зале, а у некоторых посетителей на глаза навернулись слезы.

«Да, как ни крути, эта песня не про Линду», – с горечью констатировал я про себя.

На меня снизошло пьяное, сытое отупение. Захотелось спать. Организм требовал привала. Надо было выбираться отсюда, иначе усну прямо за столом. Я попросил у девушки счет. Когда я взглянул на итоговую сумму, проставленную в последней графе, сон как рукой сняло, заставив меня встряхнуться. Цены действительно удивляли, но не приятно, как было обещано в рекламном буклете, а скорее наоборот. В принципе я был не в обиде – шикарная, вкусная еда, хорошая музыка, да и сама атмосфера, умело созданная, старинного парусника, снующего в неспокойном море, заставила меня немного забыться. Так что все нормально. Как говорила моя мама: «За все в жизни надо платить, а за все хорошее платить вдвойне». Это непреложная истина. И никуда ты от этого не денешься.

Глава 45

Выйдя на улицу, я начал раздумывать, куда податься, спать уже не хотелось. Во всяком случае, после такого плотного ужина просто необходимо было прогуляться. Я медленно побрел по знакомым засыпающим улицам родного города. Я даже не заметил, как ноги меня сами привели к дому Линды. Тихая вечерняя улица в самом сердце Риги с огромными раскидистыми липами по обочинам была пуста. Вот он, знакомый подъезд старого пятиэтажного дома с вечными безмолвными стражами – двумя каменными львами на крыльце. Сколько с ним связано. Эти львы, потемневшие от времени, были немыми свидетелями самых счастливых моментов моей жизни. Возле них я первый раз поцеловал Линду, пьянея и задыхаясь от запаха ее тела, от вкуса ее губ, неизменно свежих, отдающих только что сорванной клубникой. Я поднял глаза кверху, окно комнаты Линды на третьем этаже темнело черным провалом. В начале улицы показались фары легкового автомобиля, освещая улицу. Авто приближалось. Почему-то я не хотел, чтобы меня кто-то увидел, поэтому спрятался за шершавый ствол липы, совсем неспешно подъехало такси, остановившись, чуть скрипя тормозами, возле такого родного подъезда. Открылась дверь, и я застыл, мое сердце вначале ухнуло вниз на несколько секунд, остановилось, а потом начало бешено биться, как запертая птица в клетке. На улицу выпорхнула до боли знакомая длинноногая фигурка. В форме звездного штурмана. За ней с чувством собственного достоинства вышел он – китель с петлицами пилота первого класса сидел на нем безупречно, как влитой. Высокий, подтянутый, черноволосый, наверняка очень красивый и привлекательный по женским меркам. Парень по-барски приобнял ту, которую еще не так давно считал только своей. Она не отстранилась, наоборот, всем телом прильнула