Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский

– Врете! – я сорвался на крик. – Вы бы ее никому не отдали!

Ксюша тем временем добралась до второго гарпуна, и, пряча оба снаряда под собственным телом, поползла обратно.

– Ксюша в себя придет не скоро, – сообщил Вершинский, не обращая внимания на мои истерики. – Ей нужно еще два, а то и три раза опорожнить мочевой пузырь, прежде, чем реликт выйдет из организма настолько, чтобы она начала соображать хоть немного. И если ты не хочешь, чтобы она убила кого-то из ребят, ты должен делать, что я скажу. Выполнишь все, я дам тебе еще немного реликта и будем уменьшать дозу постепенно.

На слова о постепенности уменьшения дозы я не особо обратил внимание, ухватившись за главное – мне пообещали реликт. Не важно сколько, важнее принять его как можно скорее.

– Что нужно делать?

– Пока Ксюша меня снизу не видит, ты отодвинешь решетку, выпустишь меня и дашь уйти. Реликт я оставил на дне колодца. Твоя задача – заманить в колодец Ксюшу. Мы вас закроем, а выпустим только когда весь реликт выйдет из ваших тел.

План показался мне очень сумбурным, но перспектива получить еще одну дозу подавляла все другие мотивации. Я схватился за решетку и одним рывком сдвинул ее в сторону. Вершинский перебрался руками по прутьям, подтянулся и выбрался наружу. Не вставая, чтобы не попасть в поле зрения Ксюши, он кубарем перекатился, забрал свой карабин, и только потом вскочил на ноги и бросился бегом в сторону санчасти.

Мне хотелось как можно скорее спрыгнуть в колодец и добраться до оставленного там реликта, но тут до меня дошло, что я при всем желании не смогу его принять. Ведь он разжижался только при соприкосновении с кровью, а как я пущу себе кровь, если даже стальное лезвие не способно пробить насыщенную реликтом плоть? Я выхватил нож, полоснул себя по руке, но никакого эффекта это не возымело.

Отчаяние охватило меня, я пинком отбросил решетку, но тут понял, что надо взять себя в руки и просто дождаться, когда весь реликт выйдет из организма, а потом принять новую дозу. Ксюша тем временем преодолела половину расстояния до колодца и я направился ей на встречу, уже не пытаясь ни от кого прятаться.

– Где карабин? – с трудом произнесла она, когда до нее оставалось метра три.

– Мы не сможем принять реликт, пока он весь не выйдет из тела, – сообщил я. – Кожу не пробить Хай сбежал, реликт остался на дне колодца. Мы его разделим с тобой.

Ксюша отбросила гарпуны и поднялась во весь рост. В лунном свете, обнаженная, без тени стеснения, она выглядела не просто великолепно, а волшебно, как часть моих самых смелых мечтаний. И я тоже, уже совершенно не стыдясь вновь возникшей эрекции, протянул ей руку. Ксюша с интересом глянула мне ниже пояса, затем словно облизала взглядом от бедер до груди и сжала мою руку в непривычно горячей ладони. У меня сердце готово было выскочить из груди, по всему телу выступила сначала холодная, затем горячая испарина. Мы шагнули друг к другу, Ксюша потерлась щекой о мое взмокшее плечо, а затем прижалась ко мне всем телом, животом и бедрами, от чего по всему моему телу прошло нечто вроде судороги. Я ощутил, что она тоже вся мокрая.

Я без труда поднял ее на руки и понес к колодцу, утопая в аромате ее волос. Но уже через несколько шагов я ощутил, что голым ногам больно ступать по камням. Похоже, реликт покидал тело не только с мочой, но и с потом. Споткнувшись, я чуть было не уронил Ксюшу, но мне удалось аккуратно поставить ее на ноги.

– Что такое? – уже почти нормальным голосом спросила она.

– Я принял раза в три меньше реликта, чем ты. Он выходит. Ногам больно.

Она что-то ответила, но я не понял что именно, потому что мощный приступ головокружения свалил меня с ног и утопил в черноте бессознательного состояния.

Глава 11. «ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС»

Утром я проснулся, или скорее очнулся на кровати в санчасти. Подташнивало, голова немного кружилась, а пить хотелось так, словно я неделю пересекал пустыню, причем, в качестве вьючного верблюда. К счастью, кто-то заботливо оставил на тумбочке полный стакан воды. Я приподнялся, схватил его, и жадно осушил в несколько гулких глотков. Стало легче. Голова перестала кружиться, но в ушах все равно шумело. А вот воспоминания жуткого дня и ночи оставались отчетливыми.

Я был в одних плавках, кто-то снял с меня всю одежду. Откинув простыню, я обнаружил на левой руке с десяток крошечных ранок, оставленных пневматическим инъектором. Выходит, за ночь меня нашпиговали уколами. Не мудрено, что состояние так себе. Я поискал глазами одежду и заметил ее в углу у окна, аккуратно сложенную на самодельном табурете. Никто из пацанов не стал бы ее так складывать, значит, или Ксюша очнулась раньше меня, или меня раздевала Чернуха.

Одевшись, я выбрался из барака. Утро было ранним, солнце сияло над волнистой полосой леса к востоку от карьера, отбрасывая длинные тени. Бухту с пригорка было видно отлично, она растянулась, как рыбина на песке, поблескивая рябью, похожей на чешую. Земля еще не успела толком прогреться, и бриз дул в сторону моря, принося с луга за карьером ароматы разнотравья. Прислушавшись, я различил голос Вершинского, отдававшего команды. Я направился на звук, и вскоре вышел к ровной площадке, на которой стоял гравилет. Вершинский сидел на ящике, а Бодрый, Чучундра и Чернуха загружали в отсек оставшееся оружие, боеприпасы и другие ценности, оставшиеся после ухода наших.

Ксюши нигде видно не было. С одной стороны, мне стало не по себе, но ни Вершинский, ни ребята не выказывали никаких признаков беспокойства, что несколько меня удивило.

– О! – Вершинский обернулся на звук моих шагов. – Очнулся. Как самочувствие?

– Таксебечно, – отшутился я, хотя на душе скребли кошки.

Вершинский поднялся с трудом. Он снова выглядел как старик, точно так же, как когда мы его выволокли на берег из бухты. Не осталось в нем ничего от пружинной походки и молниеносной реакции, какую он вчера демонстрировал после приема реликта.

– Где Ксюша? – напрямую спросил я, понизив голос, чтобы ребята не слышали.

– Отпросилась погулять, – не моргнув глазом, ответил Вершинский.

Но я сразу понял, что дело не чисто. Что-то случилось, но что, я не понимал.

– Вы ее одну отпустили? – напряженно спросил я.

– С ней ничего уже не случится, – ответил Вершинский, сделав легкий акцент на слове «уже». – Ладно, давай пройдемся. Я тебе покажу где она.

Я больше не знал, что спросить. Просто поплелся за Вершинским, который велел мне повесить на спину его каркас и взять карабин. Ему тащить оружие и снаряжение в гору было тяжело, я это сразу понял.

Минуты через три мы добрались до восточного края карьера, вскарабкались на насыпь, и я сразу увидел Ксюшу. До нее было метров двести, она сидела на краю луга у изгиба реки и плела венок из маленьких желтых цветов. Ее безмятежный вид, отсутствие при ней винтовки, рюкзака, и этот венок из цветов настолько не вязались с моими недавними воспоминаниями, что я малость обалдел.

– У нее что, кукушка улетела? – осторожно поинтересовался я.

– Что? – Вершинский не понял моего сленга, потом до него дошло. – Нет. С головой у нее все нормально. Просто ей надо привыкнуть.

– К чему? – Я сглотнул, и решительно посмотрел на Вершинского.

– К новому статусу. – Он отвел взгляд. – Мне не удалось ее вывести из цикла.

– Это как?

– Откуда мне знать? Видимо, есть какая-то предельная доза реликта, после которой выйти из цикла уже невозможно. Слушай, не кипятись! Я действовал наобум! Никаких данных об исследовании реликта мне найти не удалось. Я сам его принимал малыми дозами, снимал с напыления на броне батиплана, а не с расчески. И перестань буравить меня взглядом! Когда Ксюша лежала мертвая, я задал тебе вполне конкретный вопрос, на что ты готов ради того, чтобы она ожила.