Дроны над Курской дугой - Алексей Андров

Основание: представление № 33/07 от 21 августа 1943 г., заключение Военного Совета Центрального фронта.

Народный комиссар обороны Союза ССР

Маршал Советского Союза

Иосиф Сталин

* * *

Часть 1: «Неприступный вал»

Штабная палатка 1-го Украинского фронта стояла в густой приднепровской роще, замаскированная под стог сена и сетью с осенней листвой. Внутри, несмотря на прохладный сентябрьский вечер, было душно от пламени керосиновых ламп, табачного дыма и напряженного дыхания десятка людей. В центре, на грубо сколоченном столе из досок, лежала развернутая оперативная карта. Возле нее, опираясь на руки замер генерал армии Николай Федорович Ватутин. Его худое, резкое лицо с пронзительными глазами было неподвижно и сурово. Рядом, ссутулившись, сидел член Военного совета фронта Никита Сергеевич Хрущев, его обычно живое лицо сейчас было серьезным и усталым.

— Всю ночь смотрел, Николай Федорович, — Хрущев провел рукой по карте, будто стирая невидимую пыль. — И чем дольше смотрю, тем крепче немцы сидят. Сплошная линия траншей от Черкасс до Вышгорода. Подходы к воде — минированы, и кроме того — «ежи» и спирали Бруно. «Восточный вал». Звучит грозно, а выглядит еще грознее.

Ватутин не поднял головы, его пальцы уперлись в два крошечных пятачка на западном берегу, уже отмеченных карандашом.

— Они не просто сидят, Никита Сергеевич. Они ждут. И знают, что мы придем. Лобовой штурм… — он резко выпрямился, и его тень гигантски качнулась на брезентовой стенке палатки, — это неизвестный результат.

В дверной проем, откинув полог, вошел начальник штаба генерал Иванов, сопровождаемый полковником Громовым. На кителе Громова была пыль, а под глазами залегли темные тени бессонных ночей.

— Товарищ генерал армии, полковник Громов по вашему приказанию прибыл, — доложил Иванов.

Ватутин, наконец, оторвал взгляд от карты.

— Алексей Андреевич. Подойдите. Взгляните на диспозицию. — Его голос был сух и лишен эмоций. — Ваше мнение. Ваши беспилотники смогут облегчить нам наступление?

Громов склонился над картой, изучая немецкую оборону. Минуту царила тишина, прерываемая лишь треском лампы.

— Товарищ генерал армии, — начал он наконец, тщательно подбирая слова. — Над водной поверхностью… это совершенно иная среда для работы беспилотников. Аппарат на высоте даже в пятьдесят метров — идеальная мишень для малокалиберной зенитки. Радиосигнал над большой водной гладью ведет себя непредсказуемо, возможны отражения, потери управления… Вычленить тепловой контур орудия или пулеметного гнезда на фоне воды — задача архисложная. И я абсолютно уверен, немцы подготовили эшелонированную систему радиоэлектронного подавления на всех вероятных направлениях переправ. Они учились, товарищ генерал. Учились на своих ошибках под Курском и в Сталинграде.

Ватутин внимательно слушал, не перебивая. Хрущев хмуро смотрел на Громова.

— То есть ваша техника бессильна? — резко спросил Хрущев.

— Нет, товарищ член Военного совета, — так же резко парировал Громов. — Она не бессильна. Она уязвима. И применение ее требует новой тактики. Мы не можем работать так, как работали над степью.

— Тактику мы продумаем, — отрезал Ватутин. — А теперь слушайте задачу. Ко дню начала форсирования ваши аппараты должны решить три проблемы. Первое: ослепить немецкие наблюдательные и корректировочные пункты на противоположном берегу. Лишить их «глаз». Второе: точечно подавить огневые точки на участках высадки первых десантных групп. Третье: обеспечить глубинную корректировку огня нашей артиллерии по их резервам и тыловым узлам. Без этого… — он снова ткнул пальцем в карту, — мы будем топить наших солдат в Днепре сотнями и тысячами. Это самая главная ваша задача на сегодня, Громов. Понимаете?

Громов выпрямился во весь рост. В его глазах читалась тяжесть ответственности, но не растерянность.

— Так точно, товарищ генерал армии. Понял. Позвольте приступить к разработке оперативного плана немедленно.

— Действуйте, — кивнул Ватутин. — Все ресурсы фронта в вашем распоряжении.

В это же время на западном берегу Днепра, в бетонном каземате, врытом в высокий обрывистый берег, царила иная атмосфера. Подполковник Вернер Фогель, откинувшись на спинку стула, с холодной уверенностью водил указкой по своей, куда более детальной карте.

— Господа, — его голос был спокоен и металлически четок, — русские не заставят себя долго ждать. Они попытаются использовать свое главное преимущество — беспилотники. Но на сей раз они ошибаются. Широкая водная преграда — наш союзник.

Он обвел указкой линию берега.

— Здесь, здесь и здесь — стационарные станции радиоэлектронного подавления. Они создадут сплошную завесу помех на всех основных частотах. Но этого недостаточно. — Фогель повернулся к молодому капитану. — Капитан Мюллер, ваше подразделение получает быстроходные катера. Оборудуйте их мобильными станциями РЭБ. Ваша задача — курсировать вдоль берега, выявлять рабочие частоты русских и глушить их точечно, в момент наиболее активной работы.

— Яволь, герр оберст-лейтенант! — щелкнув каблуками, ответил капитан.

— И далее, — Фогель с легкой усмешкой тронул указкой несколько точек в глубине обороны, — создайте для них приманку. Оборудуйте ложные артиллерийские позиции и командные пункты. Используйте тепловые имитаторы — железные печки, бочки с тлеющими углями. Пусть русские тратят свои дорогие аппараты на пустышки, пока наша настоящая артиллерия бьет по их десантным лодкам. Помните: мы должны заставить их играть по нашим правилам. Днепр станет для них не рекой, а кладбищем их железных птиц.

Офицеры молча кивали. Фогель с удовлетворением отметил про себя, что в его голосе больше не слышалось и тени того сомнения, что было под Курском. Он извлек уроки. Теперь очередь была за русскими.

Часть 2: «Ночные тени над рекой»

Тьма над Днепром в ночь на 22 сентября была непроглядной, густой, почти осязаемой. Лишь редкие проблески звезд отражались в черной, тяжелой воде, да легкая рябь от внезапно поднявшегося ветра нарушала мертвенную гладь. У восточного берега, в камышах и низких кустарниках, царило напряженное, сдержанное движение.

— Тише, черт возьми, глотка у тебя медная, у дьявола! — прошипел старший сержант кому-то из подчиненных, помогая бойцам сталкивать на воду плот из связанных бревен. — Шум по реке далеко разносится!

Из темноты ему так же тихо ответили:

— Да тут и так все слышно, старший… Сердце стучит — и то слышно.

В лодках, плотах, на самодельных переправах сооруженных с помощью бочек и досок молча сидели бойцы первых десантных отрядов. Их лица в предрассветном мраке были бледными и сосредоточенными. Задача была проста и страшна: доплыть. Зацепиться за любой клочок земли на том берегу. И продержаться.

Капитан Шуруев, командир одной из таких групп, проверяя затвор своего ППШ, обернулся на легкий, едва слышный жужжащий звук сзади.

— Наши «птицы» полетели, — тихо бросил он своему замполиту. — Значит, скоро и нам пора.

С берега, с хорошо замаскированных полевых аэродромов, одна за другой поднимались темные, почти невидимые силуэты. Модернизированные «Комары», набирали высоту всего в несколько метров и