Душный наемник. Том 2 - Сергей Анатольевич Горбонос

— Хорошо, капитан Морган, не стоит быть такой строгой. Я туда собираюсь исключительно посетить друзей. Если совсем всё хорошо пойдет, то быть может еще и с вашей долей вернусь. «От зайчика» за прошлые заслуги. Расскажи лучше, как проходит ремонт Вялого.

— Знаешь, после этих сокращений, я уже начинаю жалеть, что назвала корабль Вялым Манчкином. Но в целом, все хорошо, хотя… Возможно, я бы кое-что переделала.

«Кое-что бы переделала» — это слова, заставившие не одного мужчину демонстрировать богатое владение языковыми оборотами, сдирая свежие мозоли на руках, полученные от нового ремонта. В данном же случае, икалось скорее Доминго и Джо, а Молох лишь слушал тот длинный перечень изменений, что планировала внедрить капитан Морган.

* * *

Медицинский сканер издал протяжный писк и отключился. Вся необходимая информация была получена и обрабатывалась. А Эвелин Дарквуд внимательно за этим следила, чтобы не упустить ни единого важного показателя. Это был один из тех редких моментов, когда Молох не вмешивался и не высказывал предложений. Лишь молча сидел на медицинской кушетке, ожидая результатов.

— Мне не нравится, — наконец-то, после долгого изучения отчетов, произнесла госпожа доктор. — Всё было стабильно-стабильно, а вот раз и пошло в тухес. Много чего постепенно приближается к порогу предельных значений и норм. Гормональное состояние вызывает вопросы. Словно бы организм начинает повсеместно сбоить, но я не вижу конкретной причины. Определенного решения нет, я хочу лечить причину, а не симптомы. Нужно еще понаблюдать и держать всё под ежедневным контролем. Молох?

Раздетый по пояс наёмник сидел тихо, задумчиво глядя куда-то в сторону. Даже когда его окликнула Эвелин, он все равно отреагировал не сразу.

— Капитан Молох! Ты тут, с нами на корабле?

— Да, госпожа Дарквуд. Я вас услышал. Будем… наблюдать, — последнее было сказано как-то слишком уж тяжело, словно ему не под сканером полежать, а мешки тягать предстоит. Но нюансы настроения своего капитана доктор уточнить не успела, потому как витавший в своих мыслях Молох из них вынырнул и улыбнулся. — Кстати, Эвелин, как вы смотрите на светские приёмы?

— Смотрю закрытыми глазами. Терпеть их не могу. Обычно такие мероприятия посещают те, кто прямо или косвенно виноват в страданиях и смертях моих пациентов.

— Вот как. Неожиданная точка зрения. Но, так уж сложилось, что в ближайшее время на парочке придется побывать. Нас пригласил Алый Альянс. Да еще и миссию выдал. Так что выздоровевший глава ждет своих спасителей и даже проезд оплатил. Не думаете же вы, что он откажется лично переговорить с лечащим врачом. Команда Риды сейчас занята, так что отдуваться придется нам. И если мое чутье меня не подводит, то обычным похлопыванием по плечу дело не закончится.

— Ничего не знаю, капитан. Я не собираюсь в этом участвовать!

Столь категоричное заявление вызвало не гнев, а улыбку у сидевшего напротив наёмника.

— Леди Дарквуд… леди Дарквуд… Вы правильно сказали. «Ничего не знаю, капитан». Зато я знаю. Знаю, потому что именно я «капитан». Ваш капитан. Так что в вопросах миссий придется слушаться меня. А это именно миссия. К тому же, вам нужно как-то закрывать свой долг.

Последнее утверждение было настолько неожиданным, что девушка отвлеклась от изучения данных и полностью развернулась к своему собеседнику:

— И когда же я успела этих долгов наделать?

Вместо ответа легкое похлопывание по лбу. Именно там, где еще недавно красовалась уважительного размера шишка. Столь возмутительное утверждение вызвало у бедной леди Эвелин приступ временной потери речи и затруднения дыхания. Она только и делала, что, широко раскрыв глаза, пыталась набрать побольше воздуха в легкие:

— Так это… Вообще-то… Это было физическим проявлением профессионального возмущения пренебрежительным отношением к здоровью вашего организма. И хочу заметить, вы не возмущались тогда!

— А зачем копить обиду? Лучше копить должочки. Я не из тех начальников, что заставляет подчинённых криками и угрозами. Лучше пусть они сами себя заставят, если не хотят лишиться чего-то «сладенького». Например, запаса вина на складе, которое уж никак не понадобится нам на миссии…

— Я… Ты… Это буллинг!

— Скорее жизненный реаллинг, леди Эвелин. Так что готовьтесь составить мне компанию, госпожа Дарквуд. Кстати, чуть не забыл, — как-то уж очень аккуратно Молох держал свою броню. Как оказалось, там кроме доспеха была еще и большая коробка, которую он положил в сторону. — Это вам, Эвелин. Скажем так, униформа для будущей миссии.

И не говоря больше ни слова, наёмник взял броню в обе руки и быстро покинул медблок. Уже глядя на закрывающиеся двери, он услышал шелест упаковки и возмущенный женский крик:

— Ах ты ж хитрая гадюка-а-а!!!

Настроение скакнуло на новые высоты.

— Какой замечательный день, — Молох так и не одел броню, продолжая нести её в руках. Причем, шёл он не в свою каюту, а в машинный отсек. И сияющая на его лице улыбка постепенно сходила на нет. — Замечательный день. Был… Пора его немного подпортить.

Знакомый бронированный бокс. Разделенная ниша. И шипастый искин, так сильно напоминающий каштан.

— Беспричинные сбои организма, госпожа Дарквуд? Очень жаль, но как раз я их причину знаю прекрасно. Ожидаемые последствия моего пренебрежения визитами к отцу…

Рука Молоха опустилась на шипы искина. Они слегка пробили кожу, выступила черная, вязкая кровь.

— Знаю, что ты недоволен, папа. Я готов к последствиям.

А в следующий момент по телу парня прошёл сильнейший спазм. Рука сжалась с такой силой, что в некоторых местах шипы пробили ладонь насквозь. Глаза закатились, оставив за собой лишь два черный провала, а рот открылся в безмолвном крике.

* * *

Когда Рида Морган сказала, что разница границы центральных систем и фронтира не особо заметна, она явно преувеличивала. Потому как эта самая «разница» едва не вызвала перестрелку у разгонных врат. Всё началось с того, что на очередном прыжке принимающие врата оказались не пусты. Там было не меньше пяти кораблей, сопоставимых габаритами с крейсерскими моделями.

— Нас сканируют. Их орудийные маркеры наведены на двигатели. Мы под прицелом. — в такой ситуации, занявший место пилота Трэм, высказывался быстро и без привычных оборотов.

Если учесть, что до этого полёт проходил если не скучно, то вполне размеренно, такая встреча «бодрила» не хуже дядей в балаклавах в офисе колл-центра.

С момента их вылета, Молох был подозрительно тих. Большую часть времени он проводил у себя в каюте, а если и разговаривал, то коротко и односложно. Ощущалось это, как большая усталость, даже сонливость. Но откуда, если