Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин

— Есть такое выражение «можно привести коня на водопой, но нельзя заставить его пить», это уже он должен сделать сам. Я к тому, что обещаю привести высокие договаривающиеся стороны до стола переговоров, но… не смогу за вас заключить мир. И если всё сорвётся, не смогу вас, обе стороны, проконтролировать. То есть, если вы там поругаетесь, высока вероятность, что они тебя попросту убьют.

Лекс сжал кулаки, и я увидел, как в его глазах вспыхнул гнев. Но этот гнев начал угасать, пока я сохранял хладнокровие, просто ожидая его ответа. Он был разгневан и надломлен, это уж точно. Какие бы бунты ни произошли у него дома, они показали, что он не сможет победить.

— Тогда назначай переговоры, — вздохнул он. — Давай остановим эту войну.

Глава 17

Герман Дурнев поначалу просто ушам своим не поверил, когда ему всё это выложил.

А выложил я немало, уж поверьте.

Я ведь его армию нагнал, когда она, распевая во всё горло и бряцая оружием, бодро чесала по Западной Дороге.

Представьте себе такую картину: колонна прёт, снег хлещет по небритым рожам, а бравые орлы горланят боевые песни, одна другой разухабистее, и наперебой хвастаются былыми, а может, и чисто выдуманными подвигами. Ну, типа кто кого круче уделал и где больше врагов нашинковал. Обычное солдатское бахвальство, короче.

Армада, надо сказать, собралась внушительная, не хухры-мухры. Реально целая прорва народу, конца-края этой колбасе не видно, и все как один в каких-то диковинных шёлковых хреновинах на шеях, то ли шарфы такие крутые по последней местной моде, то ли воротники какие-то хитрые. Эти цветастые тряпки, судя по бодрым и весьма довольным харям вояк, грели их просто на ура, получше любой печки, как будто у каждого там под одёжей припрятана персональная батарея центрального отопления.

И это при том, что снежище валил такой, будто небесная канцелярия решила устроить нам тут внеплановый филиал Якутии в разгар зимы, а столбик воображаемого термометра падал с такой скоростью, что, блин, скоро сопли в носу начнут замерзать, превращаясь в ледяные сталактиты. Реально дубак стоял знатный, пробирающий до самых костей.

Самого Избранника, то есть Германа, я засёк не в тёплом обозе, где обычно всё высокое начальство отсиживается, попивая что-нибудь горячительное и раздавая ценные указания, а, прикиньте, в самой гуще событий, в авангарде!

Он лично вёл своих орлов вперёд, к цели, надо полагать, неблизкого похода, рассекая грудью морозный воздух. Такой, знаете, весь из себя полководец, прям Кутузов местного разлива, не меньше.

Герман, надо сказать, чуть ли не подпрыгнул от радости, когда я, как снег на голову, вынырнул перед ним прямо посреди дороги, чуть не столкнувшись с его головным дозором.

Обрадовался так, будто старого кореша встретил, с которым не один пуд соли съели и не одну бутылку контрафактного виски распили.

И тут же широким гостеприимным жестом пригласил, мол, давай, Алексей Сергеевич, пристраивайся рядышком на своём скакуне, поболтаем по пути, обсудим текущие наши дела,

Заодно сообщил, что они, короче, решили пока не гнать лошадей и в прямом, и переносном смысле. Хотели подождать, пока не доберутся до Елового Тракта, и уже там, на более-менее приличной дороге, намазать оси своих многочисленных боевых телег какой-то фирменной скоростной мазью. Ну, типа местный хай-тек для ускорения логистики, чтобы колёса крутились быстрее, и вся армада не тащилась, как сонная черепаха, повышая транспортные издержки. КПД, все дела; даже в военном деле без этого никуда, как я успел заметить.

Ну, пока мы так вот рядышком тряслись в сёдлах, обдуваемые всеми ледяными ветрами и щедро присыпаемые колючим снежком, я ему вкратце, но со всеми необходимыми пикантными подробностями, пересказал свою недавнюю весьма продуктивную, как мне казалось, встречу с Лексом Могучим.

Рассказал, как мы с ним мило пообщались, какие радужные перспективы ему нарисовал, если он проявит благоразумие.

Ну и так, между делом, как бы невзначай, чисто для полноты картины и чтобы подчеркнуть свою эффективность как переговорщика, упомянул, что, дескать, чутка приложил руку к организации небольших, но очень оживлённых народных волнений в Могутове для увеличения желания не воевать, а жить мирно.

Герман от таких новостей, мягко говоря, слегка охренел. Я бы даже сказал, конкретно так прифигел. Челюсть у него, кажется, даже на пару сантиметров отвисла, и он так выразительно на меня посмотрел… Мол, ты это серьёзно, Морозов, или опять свои бизнес-штучки мутишь?

Мне пришлось его несколько раз с чувством, с толком, с расстановкой убеждать, как какого-то упрямого подрядчика,, что я не прикалываюсь, не травлю байки для поднятия его боевого духа, и это вовсе не розыгрыш в стиле какого-нибудь популярного земного шоу. Всё по-серьёзному, коллега, бизнес есть бизнес, даже если он военный и пахнет порохом.

— Так что же получается, — наконец выдавил из себя Герман, когда мы снова потрусили рядышком, лицо его выражало вселенскую скорбь и разочарование обманутого вкладчика, — все наши грандиозные усилия, вся масштабная мобилизация, марш-броски по сугробам, как лоси по целине, потраченные ресурсы… всё коту под хвост⁈ Бессмысленные усилия⁈

Голос у него был такой, будто у ребёнка любимую и очень дорогую игрушку отобрали. Прямо мировая трагедия в одном отдельно взятом Избраннике.

— Чего это вдруг? Будь ты слаб, без армии и возможности напасть на него зимой, стал бы он даже думать о мире? — ответил я, пытаясь говорить бодро и уверенно, но при этом заметно ёжась.

Зуб на зуб, блин, не попадал. Моя хвалёная зимняя куртка, которую я считал верхом местной лёгкой промышленности и последним писком моды, купленная, видимо, на каком-то местном аналоге Черкизона, ни черта не спасала от пронизывающего, просто собачьего холода.

Ветер, сволочь, задувал во все щели, а снег так и норовил забиться за шиворот и растаять там, добавив дискомфорта. Я уже всерьёз подумывал, не экспроприировать ли у кого-нибудь из его разряженных вояк модный шёлковый шарфик? Уж больно они в них довольные ходили, будто им там персональное лето устроили.

— Твоя армия, дружище, одним фактом своего существования, массой и очевидной готовностью рвать и метать, убедила Лекса поднять белый флаг ещё до того, как вы вообще успели до него дойти и развернуть свои боевые порядки. Это ли не показатель крутости? Это называется демонстрация силы, классика жанра, описанная ещё в древних китайских трактатах. Чистая психология, подкреплённая очень весомым аргументом в виде нескольких тысяч готовых к бою и жаждущих подвигов головорезов.

Я даже приосанился в седле, как