Вторая жизнь Арсения Коренева #4 - Геннадий Борисович Марченко

— Был бы вам очень признателен.

— Даже могу позвонить ему прямо сейчас с вашего телефона.

— Бога ради, конечно!

Я остался на кухне, но разговор слышал от и до.

— Марк Абрамович, вечер добрый! Это Соколов… Спасибо, вашими молитвами… Конечно по делу, стал бы я беспокоить такого уважаемого человека по пустякам или от нечего делать. Я вам звоню от одного молодого человека, который хотел бы с вами переговорить с глазу на глаз… Да, надёжный, я за него ручаюсь. Послезавтра в 19.30 у вас. Понял, всё ему передам. Кстати, его звать Арсений.

Я дождался появления в дверном проёме довольного Соколова.

— Вы, наверное, всё и так слышали. В общем, послезавтра Левин вас ждёт. Адрес я вам сейчас напишу. И телефон тоже. Перед тем, как идти, всё-таки позвоните, а то мало ли что…

На следующее утро поначалу всё шло как обычно: планёрка, обход, приём в кабинете иглорефлексотерапии, где я обходился только иглами, отдыхая после вчерашних манипуляций с теперь уже бывшим директором «Елисеевского»…

В общем, превратив в «ёжика» обладателя ХСН[1] Николая Петровича Скворцова из моей контрольной группы, я удобно расположился за столом, подперев щёку кулаком и почти погрузившись в сладкую дремоту, когда мой лежавший на животе больной – а это был довольно грузный мужчина 56 лет – вдруг захрипел и начал дёргаться.

— Николай Петрович, что с вами? — тут же подскочил я со стула.

Тот начал заваливаться на бок, я вовремя придержал его, иначе, опрокинься он на спину, то обломал бы все иглы, несмотря на их относительную гибкость. Ещё и из-под кожи пришлось бы обломанные кончики выковыривать.

— Сердце, — прохрипел тот, закатывая глаза.

Твою ж мать… Я с показавшиеся мне невероятной скоростью извлёк из кожи пациента все полтора десятка игл, бросил их на стол (впрочем, проследив, чтобы ни одна со столешницы не укатилась на пол), после чего приступил к экстренным реанимационным мероприятиям.

Вот только в отличие от общепринятых методов я воспользовался своим фирменным, активировав браслет и запустив в тело пациента пучок разноцветных «паутинок». Ещё несколько секунд – и я своим внутренним взором наблюдаю картину обширного инфаркта миокарда. Причём в наиболее серьезной его форме – трансмуральный инфаркт, с распространившимся на всю толщу миокарда некрозом.

Твою ж мать, снова повторил я про себя. Но что толку поминать чью-то мать, когда нужно спасать жизнь этому уже начавшему синеть и впавшему в бессознательное состояние человеку… Выходящие из его гортани судорожные хрипы были такими громкими, что я подсознательно испугался, как бы их даже через закрытую дверь не услышала дежурная сестра.

Работы много, но деваться некуда. Эх, понеслась, родимая! Мне, а, вернее, моим подручным пришлось заменять поражённую некрозом ткань сердечной мышцы в экстренном порядке, со скоростью, которой я и сам от них не ожидал. Видно, понимали, что счёт идёт буквально на секунды. Ну как понимали… Я не знаю, что эти «паутинки» собой представляли, насколько они были разумны, но то, что они знали своё дело – это факт. И если надо было сделать его быстро – они его делали быстро.

Понятно, что и расход моей энергии возрастал кратно. Ещё и у самого сердечко прихватило, я уж испугался, как бы тоже инфаркт не схлопотать, вот будет номер. К счастью, обошлось. Но всё же и на этот раз я почувствовал, что до поездки в Загорск подобное исцеление получилось бы на порядок сложнее.

Тем не менее силёнок из меня ушло немало. После того, как всё закончилось, и пациент открыл глаза, сделав нормальный, без хрипа вдох, я кое-как добрался до стула, откинулся на спинку, бессильно свесив руки и закрыл глаза.

— Арсений Ильич, а что сейчас со мной было?

Боже, как не хотелось отвечать… Это же нужно ворочать языком, а я мечтал только об одном – прикинуться ветошью, и чтобы часиков 10-12 меня вообще никто не то что не трогал, но и не вообще замечал.

— Вы, Николай Петрович, так крепко уснули, — с огромным трудом выдавил я из себя, так и не поднимая век, — что даже не заметили, как закончилась процедура. Я потом вас ещё на спину перевернул, и даже тогда вы не проснулись.

— Да? А мне показалось…

— Это вам и в самом деле показалось, приснилось.

— Надо же, — задумчиво поскрёб он ногтями затылок. — Так я это, могу идти?

— Конечно, Николай Петрович, идите.

Едва за ним закрылась дверь, как я предпринял ещё одно усилие, на этот раз, чтобы добраться до только что освободившейся кушетки. И вот уже на ней меня вырубило по-настоящему.

Проснулся я от того, что меня разбудила дежурная медсестра, обеспокоенная моим долгим отсутствием. И была очень удивлена, обнаружив меня мирно посапывающим на кушетке, на которой я обычно принимал пациентов.

— Ночь была бессонной, — не сумев сдержать зевка, сказал я. — А в ординаторской вечно кто-то ходит, да и завотделением может заглянуть, а я там дрыхну. Конфуз, однако… А тут моя вотчина, никто лишний раз не заглянет. Разве что кроме тебя.

Проспал я около получаса. Восстановить это мои силы в полном объёме, конечно, не могло, тем не менее, меня уже не качало от слабости. А сейчас ещё в ординаторской чайку с бутербродами наверну…

День закончился в половине девятого вечера. К тому времени я успел принять душ и легко поужинать, после чего с наслаждением улёгся в постель. Повернулся на правый бок и незаметно провалился в чернильную тьму без сновидений.

На следующий день пришлось снова побывать в институте. Позвонили из отдела кадров, попросили подъехать до пяти вечера, поэтому пришлось отпрашиваться у Гольдштейна на часок. Посещение кадровика и правда не заняло много времени, нужно было только расписаться в нескольких документах.

Вышел из здания института и не спеша направился к своему «Жигулёнку», когда вдруг краем глаза заметил двигавшуюся сбоку тень. Повернув голову, я увидел, что ко мне скорым шагом, почти бегом приближается Ашот Симонян. Глаза пустые, почему-то сразу возникло сравнение с зомби. А картину завершал нормальный такой кухонный нож, который он сжимал побелевшими от напряжения пальцами правой руки.

[1] ХСН – хроническая сердечная недостаточность.

Глава 6

Мой ступор длился буквально пару секунд. После чего я бегом рванул к машине, на ходу вытаскивая из кармана ключи, а вслед услышал