Ревизор: возвращение в СССР 37 - Серж Винтеркей

что за дурость ты творишь… — сходу начал дядя, обращаясь к вышедшему вперед мужчине со стороны противника. Он и сам тоже сделал шаг вперед. — Зачем твои парни сунулись на склады? Все в порту поделено раз и навсегда, тебе что, заняться нечем?

— Джино, когда поделено? Несколько лет назад? Тоже мне дележка… Ты еще вспомни, что было после войны, когда весь порт был под нами…

— А ты лучше вспомни, что было до войны, когда неаполитанцев тут и духу не было. И если ты не угомонишься, то и снова не будет. Решил дать мне хороший повод для того, чтобы все к этому пошло, да?

К огромному удивлению Альфредо, перепалка двух мафиозных лидеров проходила достаточно мирно. Они и слова выбирали аккуратно… Словно два старых приятеля, которые о чем-то энергично спорят, но стараются не переходить на личности и излишне не обострять. Никто и оружия не достал из-под рубашек, ни с одной из сторон…

Все это продолжалось еще минут десять, без особого успеха для кого-либо из соперников. Но затем, когда дядя пригрозил конкуренту, что обратится к какому-то крестному отцу за разрешением спора, дело все же сдвинулось с мёртвой точки. Винченте, судя по тому, как сразу занервничал, явно не хотел этого. И еще через пару минут сдал свои позиции по поводу складов, признав, что склады относятся к территории группировки Джино.

Так же мирно и уехали из порта… Огромное облегчение для Альфредо. Порт в Катании он любил, и часто в нем бывал, учитывая, что его родной город от нее совсем близко. Теперь, правда, прежнее очарование он для него потеряет…

Всей гурьбой поехали уже в ресторан, который был под контролем Джино. Альфредо часто встречался в «Оливковой ветви» с дядей, так что давно догадался об этом, уж слишком по-хозяйски в нем вел себя дядя. Посетителей ресторана потеснили, очистив для двух десятков мафиози столики с одной из сторон, слева от бара. Устроили пир горой. Альфредо улучил момент, чтобы спросить дядю:

— А почему Винченте испугался, когда ты сказал, что пойдешь к крестному отцу?

— Понимаешь, он родом из Катании. Это не повод тревожить его по пустякам, и он мог бы счесть наш спор из-за складов именно пустяком, но наши шансы были бы выше, реши он вынести свой вердикт. А ведь он бы еще и компенсацию потребовал с них за то, что устроили сыр-бор… Скорее всего, пришлось бы им отдать нам еще одну точку в порту.

Альфредо кивнул, удовлетворив свое любопытство, и больше деловыми вопросами дядю не тревожил. После пережитого напряжения хотелось расслабиться. В этом он был не одинок, мафиози тоже не были сделаны из железа, так что пировали, словно в серьезной разборке побывали и чудом выжили. Практически каждый из них счел необходимым либо похлопать его одобрительно по плечу, что он поддержал дядю в сложной ситуации, либо даже и тост сказать за молодое поколение семьи Моретти, подающее такие надежды. Альфредо был польщен таким вниманием и настолько дружелюбной атмосферой. А еще дядя сунул ему свёрток купюр в карман намного толще, чем обычно… Страху, он, конечно, натерпелся сегодня, но как же хорошо все закончилось…

* * *

Берлин

Вьетнамский летчик Шоан оказался очень общительным парнем. К моему огромному облегчению, он неплохо говорил по-русски. Правда, я потом сообразил, что иначе и быть не могло — его же явно учили воевать советские летчики. И раз он стал одним из лучших у себя на родине, то, значит, старательно учился у них, перенимая науку. Как это можно было бы сделать без знания языка?

Пока готовился к разговору с ним, продумал формат статьи. Пусть это будет статья о его пути. О пареньке, который был настолько возмущен вторжением иностранной орды на свою родину, что смог стать одним из самых страшных кошмаров для своего врага… Покажу в статье его путь к такой славе…

Приятно было, кстати, что слава его совсем не испортила. Держался он совсем просто, старался отвечать на все мои вопросы очень дотошно. Оказался обычным деревенским парнем, образование у него было ограничено девятью классами. С детства мечтал стать военным летчиком, и в условиях войны с американцами получил такой шанс. Рассказывал с восхищением, как его учили советские летчики летать, очень подробно про военные победы в небе над Вьетнамом наших летчиков. Я слушал внимательно, но понимал, что вряд ли в моей статье это стоит упоминать. Все равно вырежут… Официально мы помогали Вьетнаму техникой и снаряжением, но сами за него не воевали…

Общались с ним почти два часа. Материала я набрал на несколько статей, но понимал, что опубликовать будет возможность только одну. Она у меня в голове быстро оформилась, но писать от руки я ничего не стал. Так, значит, мне Ганина говорила, что тут у «Труда» есть свой корпункт… Мало ли чем я буду занят в Москве? Может, мама уже родила, нужно будет что-то добыть для нее, мало ли что будет нужно для ребенка. Неохота мне в Москве сидеть за печатной машинкой.

Расставшись с вьетнамцем, высмотрел тут же одного из организаторов, и спросил, как мне попасть в корпункт «Труда». Он дал мне адрес, подсказав, как туда добраться, и через полчаса я пешком добрался до нужного здания на бульваре Унтер ден Линден.

В корпункте застал только рыжеволосую девушку лет тридцати, что была в нем за секретаря. Вероника была очень удивлена моим появлением, но корочки корреспондента «Труда» свою роль сыграли, и она без проблем пустила меня к печатной машинке. Я управился со статьей за час по свежим впечатлениям от беседы. В сделанные записи смотрел лишь пару раз, когда нужно было упомянуть географические названия. Город, в котором Шоан учился летать, и города вдоль линии фронта, в которых дислоцировалась во время его боевого пути его часть…

— Уже все, статья готова? — удивленно посмотрела на меня Вероника, когда я встал из-за машинки.

— Когда знаешь, о чем писать, к чему тратить слишком много времени? — спросил я. — Можете передать мою статью в Москву в редакцию Вере Ганиной?

— Да, конечно, сразу этим и займусь.

Поблагодарив девушку, покинул корпункт.

Решил, что в зоопарке мне делать уже нечего, слишком уже поздно, кто его знает, когда он закрывается, и решил просто прогуляться по улицам. Бродил пару часов, осматривая здания в